наше время многие уже следуют нормам по привычке, потому что так принято. Людей больше не надо пугать!
Интересный показатель прогресса ума и одновременно культуры – изменения в характере юмора. Он явно развивается от примитивного к возвышенному. Истоки юмора – насмешка над другим, радость от его унижения, от собственного превосходства. А поскольку никто не хочет оказаться униженным, юмор начинает сочетаться с неожиданностью, непредсказуемостью. Так, например, если кому-то захочется посмешить других и он станет притворяться, это не вызовет смеха, разве у самых примитивных зрителей. Однако с развитием культуры, компонент унижения в смехе оказывается вторичным по сравнению с непредсказуемостью и двусмысленностью, требующих работы мозга. Смешным становится не унижение, а глубина неожиданной мысли, ситуации. И если уж говорить о унижении, люди начинают все больше смеяться над собой, над своей неспособностью предугадать и предвидеть. Они радуются превосходству рассказчика!
Разве перечисленное не может вызвать оптимизм? Может – борьба разума с животной природой неизбежно приведет к ее поражению. Или к поражению разума, но тогда бессмысленно будет и писать, и читать нашу будущую книгу. Такой вариант мы оптимистично отвергаем!
– Мы
Задержимся мысленным взором на этике будущего еще немного. Моральный прогресс дошел до точки эквивалентного обмена, где посторонний, несмотря на его непричастность к личной жизни субьекта, остается символом единой человеческой идентичности. А значит, несмотря на нейтральность и кажущуюся аморальность, отношение к нему вполне морально, обьективная этика – это вовсе не отсутствие таковой. Ставить свои интересы ни выше, ни ниже интересов другого требует нетривиальных усилий, полностью противоположных как иррациональному альтруизму коллективиста, так и рациональной экономичности индивида. Люди – это "мы". И это "мы" находится на одном уровне с "я", где его теперь смогут легко найти экономисты-индивидуалисты.
В основе такого отношения лежат нормы, найденные путем договора и отказа от малейшего насилия, а моральные традиции и обычаи благополучно отмерли. Нормы стали общим для всех языком этики. Как благодаря врожденным языковым структурам, отражающим обьективное сходство людей, стал возможен перевод с языка на язык, так же стало возможно взаимопонимание между культурами на основе моральных структур. И как сближаются языки, так же сближаются и нормы. Общество вырабатывает моральный эсперанто, но только не греющий души эстетов, а единственно возможный. Что касается экономических законов, которые тоже выглядят весьма обьективно, в будущем они абсолютно точно изменятся, потому что изменится поведение человека. Их обьективность отлична от обьективности этики тем, что к этике люди стремятся, а от экономики – уходят. Этика требует порядочного человека, экономика – рационального. Кто победит? Что окажется обьективней? Экономистам не следует огорчаться.