радостно подумала она и сердце приятно замерло в груди.
В квартире было свежо. Запах лизола почти выветрился, в распахнутые окна врывался прохладный океанский ветерок. Из комнаты матери доносился храп. Светка свернулась клубочком на своей кровати и смотрела в стену невидящим взглядом.
– Аль, это ты? – прошептала девочка, глядя в пустоту.
– Да, – шепотом ответила старшая сестра. – Есть хочешь? Смотри, что я тебе принесла.
Аля достала из пакета с учебниками хлеб с салом, три отварные картофелины и – роскошь! – свежий огурец. В этот момент девушка поняла, что тоже хочет есть.
– Давай пировать, – пригласила она сестренку.
Малышка выбралась из-под одеяла. Алька застонала от жалости: худенькие ножки, бескровное осунувшееся личико и огромные тоскливые глазенки…
– Мама просыпалась? – резко спросила она.
– Не знаю. Я очень хотела кушать, попила воды и легла. Стало холодно, я иногда спала, а иногда просыпалась, – тихо проговорила девочка. – А потом стало темнеть. И ты пришла.
Алька встала, захлопнула окна и посмотрела на часы. Почти двенадцать. Слава Богу, что мать спит – никогда не возвращалась девушка домой так поздно. Взяла одну картофелину себе, две отдала сестренке. Сало вкусное, надо было больше взять, там, на пароходе, за едой никто не следил. Светка хрустела огурцом, жмурясь от удовольствия. Вкуснятина!
– Аль, не приходи больше так поздно, ага? – наевшись, жалобно попросила Светка. – Я боюсь. Вдруг ты потом возьмешь и не вернешься. А меня в детдом. Там вши. Мне Колька сказал. Подстригут налысо.
Девочка начала всхлипывать.
– Светик, терпи, – ответила сестра. – Нам надо вырваться от матери, и я нашла верный способ. Ты ничего не бойся, я никогда тебя не оставлю. Если станет совсем страшно – беги к Галке, она тебя не выгонит.
Малышка успокоилась:
– Только не каждый день, ладно? Обещай.
Каждый день… Надо школу закончить с хорошим аттестатом, сдать экзамены, потом подать документы в техникум. Учиться необходимо, чтобы не попасть в бригаду, как предрекал тот, вахтенный с парохода.
– Я каждый день не смогу бояться, я заболею и умру, Аль, – засыпая, говорила Светка. – Но ради дела потреплю. И чтобы сапоги золотистые и белая шапочка.
Алька поцеловала сестренку и пошла в ванную. Заткнула слив, пустила воду и встала гудящими ногами в спасительное тепло. Ноги отекли и немного замерзли в Галкиных туфлях. И колготки надо сполоснуть – неудобно Надежде Алексеевне грязные возвращать. Хорошо, что не порвала. Простирнув заодно свои заштопанные «капронки» и бережно развесив их на батарее, Алька вытянулась на своей узкой кровати под одеялом, закрыла глаза и еще раз прокрутила в голове весь день с самого утра.
Память предлагала ей то отражающуюся в зеркале яркую красивую незнакомку, то восторженный взгляд бегущего по школе с классным журналом восьмиклассника, то липкий сладкий вкус «Амаретто», то добрую Лехину улыбку.
Галка