куклу Милану джинсы, которые мешком повисли на почти бестелесной девочке, ставшей для нее смыслом жизни.
– Пойдем, дорогая, – позвала Галина Петровна, и не дождавшись отклика подхватила легкое тело Милы, которая не сопротивляясь пошла за матерью любимого Ромки.
Милана вышла на крыльцо больницы и огляделась. За месяц, проведенный ею в больнице зима вступила в свои права, отвоевав главенство у плачущей ледяными дождями осени. Галина Павловна, тяжело дыша, грузила сумки в автомобиль свекра, поминутно бросая на нее тревожные взгляды.
– Садись в машину, дочка. Холодно, – в тоне свекра сквозило сочувствие. Зачем оно ей? Себя пусть жалеют. Это же не она продала память о Ромке. Милана сглотнула липкую слюну и молча пошла по обледеневшему тротуару куда глаза глядят.
– Милаша, ну подожди. Давай поговорим, – Ромкина мать бежала за ней, скользя по наледи. Странно, неужели она так и не поняла, что потеряла? Смешно.
– Где вы похоронили своего сына? – просто, без эмоций спросила женщина, стараясь не смотреть в лицо свекрови.
– Мы съездим к нему. Но сейчас тебе нужно отдохнуть. – Галина Павловна вытерла со щеки прозрачную слезу, глядя в безучастное лицо Миланы. Она и сама презирала себя. Нет, они не согласились сразу. Не взяли деньги от делового, очень наглого мужика, представившегося адвокатом семьи Крыловых. Василий выгнал его взашей, а после схватился за грудь рукой, и медленно осел на пол.
– Сука, – выдохнул он и захрипел. Так и повторял это слово, пока она металась между ним и телефоном, вызывая скорую.
Она сдалась, увидев на пороге красивую, холеную женщину. Первым порывом было захлопнуть перед ней дверь, но взгляд наткнулся на расплывающиеся на груди белесые пятна, проступающие сквозь легкое пальто, и вся храбрость вдруг исчезла куда-то. Испарилась. Галина Павловна посмотрела на слезы стекающие по румяным, с мороза щекам женщины, представившейся женой убийцы и смалодушничала. Не вернешь ведь Ромочку, и младенчика не воскресишь.
– Лучше бы мой муж погиб, он должен был, не ваш сын, мне не было бы так тяжело сейчас, – истерично выдохнула Ольга, и мать, потерявшая сына пожалела ее. Эту несчастную, пытающуюся спасти свою семью, не дать своему ребенку остаться безотцовщиной.
– Я согласна, – с трудом выговорила Галина Павловна, впуская в свой дом горькую беду. Она уже раскаялась в содеянном, вот только не вернуть уже ничего, не обратить вспять.
Все иудины деньги ушли на похороны и лечение ее родной девочки, а ведь еще предстоит операция и не одна. Они с Василием и погребение сделали скромным. Все рассчитали, чтобы хватило на пластику лица. Нельзя, чтобы Милаша хоть в чем – то нуждалась. Но как объяснить все это девочке, единственной выжившей в той страшной аварии, отнявшей у нее ребенка, что она нужна ей. Она – все, что осталось у нее от единственного сына, то что до сих пор не дает ей сойти с ума. Заботы о Милане стали смыслом жизни. А дома хочется кричать. Биться об ставшие вдруг неродными стены, завывая от лютой,