чьей то рукой. Странно, дарить умершие, лишенные жизни растения в знак любви или торжества жизни. Только сейчас до нее дошла абсурдность таких подарков. Милана нервно засмеялась.
– Бери что надо и проваливай, – нервно выплюнула продавщица, ей не нравился мертвый взгляд покупательницы, пугали глубокие, свежие шрамы на молодом, прекрасном лице. Но больше всего нагонял страх ледяной холод, идущий от странной посетительницы.
Девушка выбрала самый невзрачный букет собранный из гербер и ярких, похожих на солнце подсолнухов, не обращая внимание на злобу. И расплатившись вышла на улицу, дыша полной грудью, пытаясь избавиться от навязчивого запаха смерти.
Семен стоял у большого окна, разглядывая, так непохожих на его сына, бутузов, крепко спящих, сопящих маленькими носиками, периодически раскрывающих маленькие, беззубые рты, чтобы огласить детскую плачем. Его сын, лежащий в кювезе, больше похожий на маленький кусочек непропеченного мяса, вызывал в нем раздражение смешанное с какой-то щемящей жалостью. Сильный мужчина осунулся и похудел. И эта терзающая пустота. Нет, он не убийца. Просто так вышло. Трагическое стечение обстоятельств. Он убеждал себя в этом каждый день, каждую минуту, но выкинуть из памяти залитое кровью лицо женщины из такси никак не получалось. Семен сам отнес ее в карету скорой помощи. Да, нельзя было ее перемещать. Но и оставить в искореженной машине, среди разорванных мертвых тел не смог. Ее, живую, в этом дурацком, синем платье.
– Лана, так ты ответишь мне, или так и будешь молчать? – спросил Карен, перебирая рассыпавшиеся по смятой подушке, каштановые волосы женщины, которая безучастно смотрела в потолок. Странно, но нужна ему была только эта невозможная, израненная красавица. Он вспомнил. Как впервые увидел Милану. Она брела по заснеженной улице, подволакивая ногу, жалкая и нестерпимо притягательная. Даже жуткие шрамы, пересекающие ее лицо не оттолкнули его тогда. Милана не вспомнила его, того запуганного, нищего мальчишку, с которым училась в одном классе, и мужчина решил не напоминать. Пусть знает его таким, сильным, богатым, уверенным в себе хозяином жизни. А он так ее и не смог забыть. Все время вспоминал девочку с косичками и ресницами бабочками. Память услужливо подкидывала ему воспоминания. Особенно запомнился Карену день, когда их принимали в пионеры. Он все утро гладил рубашку, подаренную доброй соседкой, чувствуя в душе невероятный, радостный мандраж. Как же, ему повяжут кумачовый галстук, знак принадлежности к чему-то важному. Почему-то мальчишке казалось, что новый статус изменит его жизнь, сделает ее хоть на тон светлее. Одноклассники не любили странного, черноглазого парня. Для них он был человеком с другой планеты. Одетый в вещи с чужого плеча, он был мишенью для постоянных насмешек и издевок. И только она, девочка с волшебными глазами, была его ангелом – хранителем.
В пионеры принимали в военном училище. Он пришел раньше всех, и терпеливо мялся возле КПП.
– Привет, – услышал Карен тонкий девичий голосок, и почувствовал, как заныло