высвободиться из грубого захвата.
Острый нос коснулся моей шеи, и девушка отвела лицо в сторону, тяжело дыша.
– Мне больно, – тихо проговорила она и слабо дернула руками за спиной.
Шумно вдохнул рядом с ее ухом и уловил тонкий аромат волос. Что-то внутри шевельнулось. Раздулось подобно шару. И оглушительно лопнуло.
Пальцы сами разомкнулись, высвобождая тонкие запястья.
Мы продолжали стоять друг напротив друга. Каждый смотрел в свою невидимую точку. Каждый, находясь рядом, прятался в собственном вакууме мыслей и чувств.
Я слышал, как она дышит, ощущал тепло женского тела рядом с собой, а внутри разверзалась бездна. Холодная и нелюдимая, в которую, если кинуть камень, придется долго ждать, когда он достигнет дна.
– Катя переварила макароны, – тихо начала говорить девушка. – Я помогла ей сделать из них запеканку. И за это совершенно необязательно платить мне милостыню, – она шумно сглотнула слюну и втянула воздух носом. – Достаточно заметить и похвалить дочь.
Чуть повернул к ней голову. Она смотрела вниз, на свои запястья, которые растирала пальцами, разгоняя кровь, чтобы не осталось следов. Посмотрел на ее лицо, но она предпочла не замечать, что я стою очень близко и разглядываю ее с некоторой отстраненностью. Как вид за стеклом во время поездки в машине.
Длинные черные ресницы мелко дрожали. Она прикусывала губы так, словно пыталась сдержать слёзы.
Болезненный укол совести, который я не ощущал уже очень давно, не позволял молчать.
– Я… – произнес растеряно и умолк в жалкой попытке подобрать слова. – Я не помню тебя.
Она слегка подняла голову. Остановила взгляд на моем плече, но в глаза так и не посмотрела.
– Это необязательно, – наконец, ответила она и вскинула на меня темные глаза. – У тебя есть те, о ком нужно помнить.
Смысл странных слов коснулся глубин сознания и остался на самом его дне. Сделал полшага назад и неуверенно представился.
– Павел, – протянул ей ладонь так же, как это ранее сделала она.
Девушка скептически посмотрела на меня, а затем на протянутую мной руку.
– София, – длинные пальцы легли в мою ладонь и слабо ее сжали.
– София, – повторил вполголоса и потер шею освободившейся от пожатия ладонью.
– Угу, – кивнула девушка и повернулась к духовке, из которой достала форму для запекания с чем-то, что наполнило кухню аппетитным ароматом.
Желудок резануло тупой болью. Я не ел больше суток и организм эгоистично требовал, чтобы в него вложили хоть что-то, кроме виски и лимонных долек.
– Я не соврала про то, что ты воняешь, – сказала София, не оборачиваясь. В руке снова блеснул нож и лопаточка, которой она выкладывала порции запеканки в тарелки. – Хотя бы почисти зубы, перед тем как сесть за стол. Не порти детям аппетит.
– Я не голоден, – соврал ей в спину и оперся бедром у столешницу гарнитура.
– Дети тебя, всё равно, позовут. Сёмка – точно. Не вынуждай свою дочь краснеть за тебя, – бросила