И язык мы не знаем.
– Язык мы неплохо с тобой уже подтянули. Продолжим. Там вообще быстрее пойдёт.
– Кем там работать?
– Я найду себе работу. Читаю, что у них очень востребованы такие специалисты, как я. И ты себе работу найдёшь. Говорят, что тот, кто умеет работать руками, в Америке всегда работу найдёт.
– Страшно. Это уже совсем чужбина.
– Это страна эмигрантов. Там все когда-то туда впервые приехали, засучили рукава и начали пахать. Кто пахал, тот добился успеха. Там труд ценят, не то что у нас. Ну что мы с тобой, такие глупые? Мы глупее других?
– Вильте, я не хочу!
– Да не бойся ты! Ну ты же у меня такой сильный, настоящий мужчина! Воевал. Командиром был на войне. А тут боишься?
– Язык. Нет языка – нет работы.
– Нам не скоро ещё представится возможность уехать. Всё это очень долго. Ну что, мы не в состоянии язык выучить? – воскликнула Вильте, произнеся эту фразу полностью по-английски.
Я рассмеялся не только оттого, что она смогла произнести фразу, не только оттого, что в ней впервые не было ни одного русского слова, но и потому, что я её полностью понял. Наши занятия языком уже приносили плоды.
– Витя, я не оставлю тебя в покое. Связав свою жизнь со мной, ты не будешь спокойно лежать на диване у телевизора. Не с той женщиной ты решил связать судьбу. Мы постоянно будем к чему-то стремиться. Неужели тебя устраивают эти рэкетиры, эти бандиты, это беззаконие? Ты так и будешь терпеть, когда тебя всякие бандюки, вдруг вынырнувшие из подворотни, будут обирать? Или ты сильный, смелый, решительный? Ну ты же офицер в душе, в конце концов!
Эти слова меня задели.
– Чёрт с ним! Давай попробуем.
Перед самым Новым годом съездили в Вильнюс и подали документы, прошли собеседование.
Я думал, что моя биография смутит американцев, но на собеседовании я ничего такого не заметил. Однако некоторые вопросы были очень неприятные:
– Вам приходилось убивать афганцев?
– Я в них стрелял.
– Вы видели результаты?
– Иногда видел.
– Понимали, что именно вы их убили?
– Возможно, я их убил. Но такой уверенности у меня нет. Взвод – это 30 человек, 3 боевых машины пехоты, на каждой из них автоматическая пушка со спаренным пулемётом. Коллективное оружие. Но вполне возможно, что именно я убивал. Это война, я был на этой войне, воевал, хорошо воевал, командиры меня хвалили. Более того, я радовался поражению противника. Там всё очень просто: или ты, или тебя.
– Почему же вы уволились из армии? Почему не переехали в Россию?
– В России мне никто не предлагал служить.
– А если бы предложили?
– Я уже не хотел служить вообще.
– Почему?
– Армия в очень плохом состоянии. Вам наверняка известно, какие там порядки, какая дисциплина и вообще всё. Туркмения для меня вообще чужбина самая настоящая.
– Но в России не так плохо, как в Туркмении.
– Не знаю. У меня