своего занятия ради очередного посетителя. Его стол был полон различных бумаг, свертков и перьев. У края стояла изящная склянка с чернилами. Чуть сбоку также стоял золотой канделябр в форме ветвей розы, а по другую сторону висела энергетическая сфера. Эти два источника света мне показались довольно контрастными в одном месте: желтый свет свечей отражал тепло, а белый свет сферы источал холод.
– Вечер добрый, – сказала я властно, – Мне понадобиться помощь в поиске некоторых сведений.
Человек, наконец, медленно поднял голову. На его морщинистом лице отражались все его годы, а также нелегкий род деятельности. Глаза были впалые, под ними были множественные складки. На лбу и в углах рта также находились морщины, говорящие о том, что он редко улыбался в молодости. Нос же у старца был горбатый, от чего я предположила, что он грек. Его лицо сначала выразило полное недовольство тем, что кто-то посмел отвлечь его от работы, но потом, признав в женском человеческом лице свою госпожу, оно вмиг переменилось и наполнилось некоторым испугом.
– Простите, моя повелительница! – он сразу же встал со своего места, роняя перья, едва не опрокидывая все бумаги и свертки, чуть не падая сам. Пока подпрыгивал, старец задел стол, от чего он пошатнулся. В этот момент начали падать чернила и канделябр. Он сразу же начал ловить чернила, а я, вовремя среагировав, не дала упасть свечам.
– Спасибо, Ваше Высочество, – немного успокоившись и расставляя упавшие вещи, сказал он, – Право, не признал Вас. Ваше появление было столь неожиданно. Чем я могу Вам помочь?
Я глубоко вздохнула от его быстрой смены настроения и начала говорить.
– Помнишь ли ты захватчиков-циклопов, от которых была освобождена Империя? – спросила я.
– От чего же я должен забыть? Ведь это началось еще во время моей юности. Тогда много бед произошло – такое долго не забывается.
– Остались ли летописи с того времени? Возможно, карты, планы или еще что-нибудь касательно мира, откуда они прибыли. Все то, что несет информацию об их народе, культуре, обычаях, военной деятельности.
Лицо смотрителя сразу стало мрачным, и он ненадолго задумался. Все его складки на лице стали отбрасывать тени, делая выражение его лица более угрюмым.
– Многие летописцы тогда были убиты, а после победы мало кто делал записи, – он взял канделябр и вышел из-за стола, – Но кое-что все же оставалось.
Мы пошли с ним дальше по коридору и оказались в просторном зале. Мы шли к одной из дальних лестниц. Посреди зала стояли многочисленные столы, за которыми сидели люди в серых балахонах. Между ними, возникая из книжных коридоров и исчезая в последующем в них же, ходили люди в серых и черных одеждах. Все они работали как заколдованные. И я могла бы предположить, что они действительно под каким-то неведомым мне влиянием, если бы некоторые из них, особо любопытные, не поднимали газа на меня. В стенах стояли факелы. На столах, где сидели летописцы, располагались сферы и свечи: где-то