В дверях теперь стоял видный высокий человек в чёрном, распахнутом сейчас плаще, под которым виднелась белая рубашка с галстуком. В руках он держал букет цветов и коробку конфет. Чувствовал он себя свободно, раскованно: явно, по-хозяйски.
– Это и есть сам хозяин Подвальчика, Борис Видко. В прошлом – поэт, и стихи у него неплохие были. Давно не пишет, к сожалению, – наклоняясь к Жорику, тихо сообщил Иосиф Мартович. – Говорят, что в молодости беда у него случилась с позвоночником – не знаю, какая, и тогда поехал он к Джуне Давиташвили: обычные врачи грозились, что ещё немного – и будет он прикован к постели, до конца лет своих. Денег у него тогда было не слишком много; Джуна его подняла на ноги – а расплачиваться чем? Уговор у них был заранее: расплатится он стихами. Всеми теми, что ещё нигде не публиковались. Джуна издала их от своего имени. И с тех пор, он почти не писал… Такая вот ходит у нас байка. Вроде бы, от него самого исходит. Не знаю, врёт кто, или правда было. Но, в молодости Видко действительно писал стихи: я в старых подшивках газет читал, в центральной библиотеке… Да, богат наш город на поэтов. Воздух, наверное, здесь такой…
– Цветы – поставьте в вазу. А конфеты – раздайте женщинам, – распоряжался тем временем хозяин. – В том зале – кулёк на стуле, у окна, в нём – пирожные и вино. Как только придёт Степанович, открываем и чествуем!
Следом за Борисом, сюда же грациозно вплыла дама с высокой причёской и накинутой на плечи шалью. Она села на противоположной от входа стороне длинного узкого стола: там был установлен музыкальный центр. Сразу же пробно пробежала по клавишам. Послышались звуки органа.
– Переключите мне на пианино; я пока не слишком здесь освоилась, – попросила она капризно. – Кто-нибудь знает, как?
Подошёл длинноволосый парень – тот самый, что открыл Жорику дверь. Стал возиться в аппаратуре.
В это время пришёл Михаил Степанович, а за ним ввалились и танцевавшие в темноте девчонки, представленные Видко, как студентки театрального. Все сразу начали бурно поздравлять именинника. Борис вручил скрипачу букет цветов, но именинник передарил его даме с причёской:
– Елена, это – пусть будет вам! Давно собирался подарить вам цветы. В особенности, за то прекрасное сопровождение для моей скрипки, когда мы исполняли Баха. Хотя, нам трудно бывает слаженно работать вместе – темперамент у нас разный… Но, думаю, тогда всё же получился неплохой дуэт, – при полном молчании, произнёс Михаил Степанович. Все вокруг зааплодировали, вспоминая добрым словом какой-то бывший концерт. Елена подскочила, взяла букет и бурно расцеловала дарителя.
– Вы мне льстите, насчёт прекрасного сопровождения, но – спасибо! – раскрасневшаяся пианистка просияла.
А потом кто-то читал стихи, и писатель, наконец, дождался своей очереди и прочёл новый рассказ. Что-то ностальгическое, о встрече в деревне молодого человека с любимой женщиной, что оказалась гораздо старше, чем