знал, что трусы стреляют первыми.
И пуля не заставила себя ждать, просвистела. Песец услышал ее раньше, чем она достигла чьего-либо тела, и хотел уйти с линии огня, но девушка сдавленно запищала.
Плюс одно ранение. Какое по счету? Тысяча двести первое?
Никс лишь сильнее прижал Неженку к себе и посмотрел на третьего давилу. Улыбнулся, а потом частично трансформировал лицо, оголив клыки, и трус выронил пистолет из рук.
– А-а-а! Оборотень! – закричал он.
Только свидетеля и проблем с советом оборотней песцу не хватало!
Никс достал сборный нож из кармана, открыл его и занес руку над головой, прицелившись в шею давиле.
Жалобный всхлип в районе груди оборотня заставил руку дрогнуть, клинок вошел в бедро трусу, и тот скрылся за поворотом.
Всхлип повторился, и Неженка еще сильнее прижалась к оборотню.
«Безопасно!» – решил гон, и песца накрыло окончательно и бесповоротно.
Спецподготовок по рукопашному бою, стрельбе из огнестрельного оружия, штурмовым действиям и диверсионно-подрывной работе будто и не было. Будто сейчас Никс – желторотый молодой песец, что не видел ничего, кроме молодой самочки. Зима? Снег? Город? Да мотал он все это на лапу и запуливал в бездну!
Испугана до смерти? Верещит, словно щенок? Отталкивает? За это будет стыдно завтра.
Такая нежная кожа, так сладко пахнет. Сводит с ума!
Губы, такие нежные, соленые. Крал поцелуи, будто не просто срывал райский плод с дерева, а тряс божественную яблоню что есть мочи. Жадно, ненасытно, ел вздохи с ее уст и все не мог насытиться.
– Пошли меня! Ударь! – прорычал ей в губы, понимая, что ему нужна железная кувалда по голове, чтобы остановиться, но и протест Неженки тоже имел шанс сработать.
Девушка замерла словно нахохлившийся воробышек, чуть отстранилась, смотря своими огромными глазами, а потом растерянно слизнула вкус поцелуя с нижней губы.
– Черт! – Никс снова впился в ее губы, поймал язык девушки и ощутил, что если сейчас не прекратит, то они растопят своей низменной страстью весь городской переулок – весна песца будет здесь и сейчас.
– Скажи мне нет! – процедил он сквозь зубы.
Неженку потряхивало не от страха. Черт возьми, этот запах желания никогда ни с чем не спутать, особенно в гон. А ее запах – это что-то с чем-то. Еще не существовало прилагательного, которым можно описать его. Песец как наяву видел, как в его голове шарики эндорфина идут по нервным окончаниям. Чувствовал, как по телу начали пробегать волны возбуждения.
Звериная половина Никса всегда была словно обученный боевой пес – ни шагу без команды. Песец считал себя гуру контроля и смотрел на вспыльчивых двуликих с долей иронии, считая, что они просто не хотят брать зверя в узду. Единственное время слабости – гон. Уж лучше б заперся дома! Потянуло же на геройство!
Если он сделает это с ней прямо здесь, не будет себя уважать.
Никс попытался отстраниться от девушки, и зверь так налег на кости, что он чуть не обернулся прямо перед Неженкой. Такой силы протест