и я снимаю с себя всякую ответственность.
– Если мы не уживемся, нам очень просто будет расстаться, – сказал я. – Но мне кажется, Стэмфорд, – я пристально посмотрел на своего спутника, – что вы по каким-то причинам пытаетесь умыть руки. Что, у этого малого такой уж скверный характер или в чем дело? Говорите начистоту!
– Попробуй-ка выразить невыразимое, – ответил Стэмфорд, смеясь. – На мой вкус, Холмс слишком рационален – его пристрастие к науке отдает бездушием. Я легко могу себе представить, как он угостит друга новейшим растительным алкалоидом, не из дурных побуждений, как вы понимаете, а из чистого научного любопытства, чтобы поточнее узнать, как эта штука действует. Впрочем, надо отдать ему должное, он и сам без колебаний проглотит то же снадобье. У него страсть к точным и проверенным знаниям.
– В этом нет ничего плохого.
– Верно, но и тут можно впасть в крайность. Если дело доходит до того, что он колотит палкой трупы в анатомическом театре, это, согласитесь, уже чересчур.
– Колотит трупы?
– Да, чтобы проверить, могут ли синяки появляться после смерти. Видел своими глазами.
– Но вы говорите, он не изучает медицину?
– Нет. Один бог ведает, какие у него цели. Но вот мы и приехали, судите о нем сами.
Пока Стэмфорд говорил, мы свернули в узкий переулок и вошли в маленькую дверь, ведущую в боковое крыло огромного больничного здания. Мне тут все было знакомо, я и без провожатого сумел бы подняться по мрачной каменной лестнице и пройти по длинному коридору с белеными стенами и серовато-бурыми дверями. В дальнем конце мы свернули в низкий сводчатый проход – он вел в химическую лабораторию.
Лаборатория была высоким, просторным помещением, где на полу и вдоль стен громоздились бесчисленные бутыли. Повсюду стояли низкие широкие столы, загроможденные ретортами, пробирками и маленькими бунзеновскими горелками, над которыми трепетали голубые язычки пламени. В лаборатории находился всего один человек – он сидел, склонившись над дальним столом, погруженный в работу. Услышав наши шаги, он обернулся и с радостным криком вскочил на ноги.
– Я нашел его! Нашел! – воскликнул он, стремительно приближаясь с пробиркой в руке. – Я нашел реагент, который осаждается только гемоглобином и ничем иным.
Даже если бы он нашел золотоносную жилу, вряд ли бы лицо его так сияло.
– Доктор Ватсон, мистер Шерлок Холмс, – представил нас Стэмфорд.
– Как поживаете? – приветливо спросил Холмс, пожимая мне руку с силой, которую в нем трудно было заподозрить. – Я вижу, вы были в Афганистане.
– Как, черт возьми, вы догадались? – изумился я.
– А, неважно, – ответил он с мимолетной усмешкой. – Вот гемоглобин – это другое дело. Разумеется, вы понимаете значимость моего открытия?
– Это, безусловно, занятный химический опыт, – проговорил я, –