носил значок «Внук Ученого» и был ярким выразителем лучших качеств украинского народа в армии. Умный, хитрый, любящий поучить других уму-разуму, говоривший с мягким южным «гэ», он на фоне мрачного Грабара смотрелся «лучом света в темном царстве». Будучи взводным, он докладывал комбату, немного «глотая», обычно, своё воинское звание: «Батарея на развод построена! Старший Нахилюк!» Так его сначала и звали, но потом к нему прижилась кличка «Хиль», созвучная его «щирой» фамилии.
Тем более что голос наш Хиль имел такой силы, о которой его знаменитый в те годы сценический прототип мог только мечтать.
Когда что-нибудь случалось во взводе или батарее, Хиль имел привычку построить нас и учинить словесный разнос, различной силы и интенсивности. Одним из самых любимых выражений его было «Вакханалия!!!». Мы и именовали эти соло Хиля «вакханалиями». Со временем они получили градации «Вакханалий 3-й, 2-й и 1-й степени, в зависимости от продолжительности, громкости хилевских воплей и образности используемых метафор, эпитетов и определений. В ходе исполнения «Вакханалии» Хиль краснел, как помидор, шея его раздувалась порою шире головы, и голос приобретал силу иерихонских труб. Нам казалось, что его рулады были слышны даже на гореловской платформе электричек. Пару раз за 4 года обучения мы слышали незабываемые «вакханалии экстра – класса» в его исполнении. О них стоит упомянуть.
Первая случилась по трагическому случаю. В конце первого курса в 21-й группе хилевского взвода повесился курсант Попов. Дело было так: группа сдавала рядовой зачет по английскому языку, несколько человек его с первого раза не сдало, что было обычным случаем и не грозило никакими неприятностями. Отдельные индивидуумы умудрялись сдавать зачеты по 10 – 15 раз, не теряя оптимизма и бодрости духа.
Среди не сдавших в этот раз зачёт оказался и Попов. Время было предобеденное, они опаздывали, и замкомвзвода Цыпа, наскоро построив группу, бегом отправил ее на обед.
Когда мы, пообедав, возвращались в казарму, посреди плаца батарею поджидал Хиль. Его вид не предвещал ничего доброго: багровое лицо и раздувшаяся шея говорили, что впереди нешуточная «вакханалия».
«Анциферов! – гаркнул Хиль. – Где у вас Попов?!»
«В строю!!!» – бодро ответил Цыпа.
И тут грянула буря: «Он у тебя в сортире 2-го учебного корпуса висит!!!» Дальше минут пятнадцать Хиль бушевал с неимоверной силой. Из того, что он сказал Цыпе, печатными были только предлоги.
Это была первая «вакханалия экстра – класса» в исполнении Хиля…
Выяснилось, что Цыпа не стал «считать» всех курсантов перед отправкой в батарею, а в это время Попов пошел в уборную учебного корпуса и повесился на своем брючном ремне.
Причин такому трагическому шагу не было ровным счетом никаких. Он был членом сборной училища по бегу, вел довольно свободную по сравнению с нами жизнь, частенько бывая на сборах и соревнованиях. За самых тупых «спортсменов», при крайней необходимости, «сдавали» зачеты и экзамены комбаты, договариваясь с преподавателями. Опасности для Попова от несдачи этого зачета