лукавая, с искрящейся улыбкой, гномьим ростом и гномьей же отборной бранью, она была незабываема. Не заметить её было невозможно. Сбросить со счетов – тоже. Но ему, чёрному колдуну, гномы были неинтересны.
Ровно до момента, пока её удар не пришёлся ему аккурат в солнечное сплетение.
– Это тебе на будущее, – фыркнула она тогда ему в лицо. – Чтоб не зарывался.
Схватить бы её за руку – да гномы, оказывается, очень вёрткие. Но он же маг… Магические путы подойдут для нахалки…
– Дурак, – она показала ему язык. – Дубина стоеросовая.
А всё потому, что его заклятия в её руках порвались, как обычные нитки.
– Ну-ка иди сюда, – рыкнул он.
Таких вот – мелких и наглых, а ещё пронзительно-рыжих, он не видел. Уверенный в себе, гордый, сильный, он смотрел на другое и на других. На таких же, как он, гордых, на неприступных и достойных. Уж точно не на такое.
Но это усмехалось ему откуда-то снизу и пальцами рвало магические путы.
…Это потом он узнал, что она не гном, а валькирия. Точнее, девушка из рода валькирий. Она не любила говорить о своей семье, о прошлом, да и о себе. Отшучивалась или дралась.
Не такая, как Летиция – ни в какое сравнение не идущая. Какое-то недоразумение, рвущее руками заклятия. Единственная, кто отличал нарисованное им от настоящего.
Она ненавидела его подделки, как она называла вещи, созданные его заклятиями. Зато любила камень, металл и дерево. Она была возмутительна и груба. Не такая, как изящная и прекрасно воспитанная Летиция.
Не такая, как бросившая его Летиция. Не такая, как Летиция, уже носящая под сердцем дитя этого подонка.
– Почему бы и нет? – подумал он тогда.
Что может быть лучше полной противоположности той, что унизила его и пренебрегла? Тем более, что это чудовище ничего не просит и ничего не хочет – ни замужества, ни семьи, ни детей. Его она, правда, тоже не хочет – только смеётся в лицо и расщепляет на атомы подаренные им нарисованные розы. А подари ей живые – и рискуешь получить шипами по рукам…
И всё же она не гонит. Надеется, что он сам уйдёт. Но в свой тихий пустой дом он один не вернётся. Там ещё пахнет лавандой и мятой – так же, как и чёрные, цвета воронова крыла, волосы Летиции.
Запах горьких трав от кожи Сиггрид сможет вытеснить его. Дело за малым – завоевать эту строптивую гномью породу. И, желательно, не пострадать при этом.
Рука у неё тяжёлая, и удар поставленный.
…Эстен невидящим взглядом смотрел в хрустальный шар. Линии прошлого помнили всё это. Помнил и он. Но ни в одной линии не было следов валькирии, пропавшей в ту злополучную ночь. Её не было ни среди живых, ни среди мёртвых.
Колдун криво усмехнулся. Сбежала-таки. От него все сбегают – Летиция, Сиггрид, Эстия. Даже родная сестра ушла, не прощаясь. Может, это и к лучшему. Дома наконец-то тихо и спокойно.
Опять тихо. И здесь не пахнет ни лавандой, ни горькими травами, ни корицей. Только запах кофе – его бессменного спутника.
Кофе – успокоение и проклятие этого дома. Последнее, что ему остаётся в его одиночестве.
Она