нечеловеческого блеска. Теперь квартирка блистает, как чистой воды алмаз. Да ты просто находка для любого мужика.
– Не для любого, а для тебя, – распрямляясь и выжимая тряпку в ведро, заявляет Рыжая. – Потому что ты ко мне неровно дышишь.
– Бред! – отрезает Финик.
Но приятная расслабленность берет свое, и он философски замечает:
– Удивительная вещь, если по-настоящему вдуматься. Еще недавно я не подозревал о твоем существовании. И вот ты здесь и даже вполне вписалась в интерьер…
Королек
Отправляясь на встречу со Старожилом, я все время видел перед глазами девчонку Верку. Она бежала легко, стремительно, мелькая босыми ногами, и заглядывала в окна мчащейся «копейки». Потом, когда я входил в старинный особнячок, шагала рядом и улыбалась.
Это немудреное зданьице стоит на третьей по значимости улице города. Недавно выложенная черепичная кровля, солидные двери. И все же выглядит домишко довольно-таки убого.
Признаться, я ожидал, что внутри меня ошеломит холодный блеск хай-тека двадцать первого века. Ничуть не бывало! Темные угрюмые коридоры и неуловимо-тягостный запах затхлости.
Сумрачный кабинет Старожила обставлен новой мебелью, но ощущение чего-то слежавшегося, застарелого, несвежего не покидает и здесь. Точно я в ломбарде или комиссионке.
Теперь нет и тени сомнения в том, что Даренка – дочь Старожила. Уж и не знаю, хорошо это или плохо с эстетической точки зрения, не мне судить, но она – его женская копия! К Даренке я особо не присматривался, и теперь как будто впервые вижу ее лицо, отраженное в непроницаемой физиономии Старожила, смугловатой, вытянутой, твердой, с небольшими карими глазами и узким ртом.
Старожил одет в черное. Короткие черно-седые волосы, жесткие даже на вид. Роста, вероятно, среднего или немного пониже. Сухощавый. И почему-то мерещится, что он, освещенный яркой люстрой, на самом деле погружен в тень и сидит не в кабинете начальника АО «Эрмитаж», а в пещере, сутулый, точно согнувшийся под ударами гвоздь, и внимательно наблюдает за тем, что творится на белом свете.
В моей голове на мгновение вспыхивает мысль, что каждый человек со временем принимает форму окружающего пространства – или конструирует это пространство под себя. Практически невозможно представить Старожила в современных интерьерах, а в таком ветшающем заповеднике он смотрится вполне естественно. И даже кажется, что, если принюхаться, можно уловить исходящий от него запах дряхлости и тления.
Хозяин кабинета невозмутимо смотрит на меня и молчит. Ждет.
– Вам известно, что Вера Усольцева убита? – осведомляюсь я.
И думаю: если Старожил притворно удивится: «Кто такая? Понятия ни о какой Вере не имею», – все, можно поднимать якорь, ставить надутые ветром паруса и отчаливать в безбрежную даль.
Хмурые глаза Старожила на какой-то миг расширяются, вспыхивают… Он утвердительно кивает.
– Как считаете, ее грохнули из-за денег?
Он потупляется. Отвечает, почти не разжимая губ:
– Возможно.
– Из-за ваших денег?
И