нет, нормально, – не слишком горячо возразил Басов. Он, разумеется, ни за что не признался бы товарищу, что согласился сниматься у него прежде всего потому, что посчитал бы бессовестным отказать человеку, пережившему – и до сих пор переживающему – такую утрату…
Первый день съемок проходил 25 апреля.
Во время обеденного перерыва ассистентка нашла Романа в буфете и сообщила:
– Роман Родионыч, вас к телефону…
– Кто там? – поморщился Роман, с отвращением дожевывая невкусный бутерброд.
– Не знаю, – пожала плечами ассистентка. – Говорят, срочно…
«Может, из милиции?» – мелькнуло в голове у Романа, и он поспешил к аппарату.
– Да-да, Воронов, слушаю, – быстро сказал он в дожидавшуюся его трубку.
– Здравствуйте, товарищ Воронов, – послышался вкрадчивый голос на том конце провода.
– Здравствуйте-здравствуйте, с кем я говорю? – поторопил Роман.
– Вы сейчас один? – ответил голос вопросом на вопрос.
– Один! – подтвердил Роман и сделал ассистентке знак, что она может идти.
– Это очень важно, чтобы вы были один, – с прежней медлительностью продолжал голос. – Это в ваших интересах, понимаете?
Роман похолодел.
– Кто это? – уже другим тоном повторил он.
– Можете звать меня Ковалев, – произнес голос.
– Ковалев? – повторил Роман. – Что, как гоголевский майор?.. Так это ты – автор письма? Ах ты сволочь!
– Спокойно, товарищ Воронов, спокойно, – отозвался представившийся Ковалевым. – Я не намерен разговаривать в таком тоне. Если еще раз позволите себе грубость, я тут же положу трубку. А это тоже, как вы понимаете, не в ваших интересах – чтобы я положил трубку…
Роман немедленно взял себя в руки:
– Хорошо, хорошо, такого тона больше не будет, обещаю. Так я слушаю. Я слушаю, слышите?
– Слышу, – проговорил голос. – Я, собственно, звоню только затем, чтобы поздравить вас с началом съемок…
– Моя дочь у вас? – перебил Роман.
– У меня. С ней все в порядке, можете не сомневаться.
– Я выполнил ваши условия. Вы можете отпустить ее. Или давайте я за ней заеду, куда скажете.
– Вы что-то путаете, товарищ Воронов, – сказал Ковалев и поцокал языком. – Вы еще никак не могли выполнить все мои условия. Ибо важнейшим из них является то, чтобы фильм вышел в прокат…
– Да, 25 сентября, – снова перебил его Роман. – Именно в этот день фильм и выйдет – я уже договорился. Так что ваши условия уже выполнены, вы понимаете?! Картина запущена, назад дороги нет. Я сниму ее в любом случае. И выпущу 25 сентября.
– И в этот же день, – напомнил Ковалев, – ваша дочь к вам вернется. Ведь так было сказано в письме? Впрочем, я уверен, что вы прекрасно об этом помните.
– Помню, конечно, – процедил Роман сквозь зубы. – Но неужели нельзя пересмотреть то, что вы там понаписали?
– Увы, товарищ Воронов, положения моего письма пересмотру не подлежат.
«Псих!» – мысленно воскликнул Роман, но вслух лишь сдержанно произнес:
– Может,