я тебя обожаю! – снизошёл до признания в любви Паша. – Мы с пацанами будем. Давай в субботу вечером, лады?
– Ещё и с пацанами?! Мать вашу… – выругалась на ребёнка бабуля. – Ох, чую, наживём мы проблем на одно место.
– Не боись, всё ровно будет, – успокоил внук. – Мы ж не больные…
*********
– По мишеням огонь! – раздалась отрывистая команда, выдавленная хриплым, почти старческим, голосом.
Гулкое эхо начало метаться по школьному тиру, словно прячась от выстрелов. Выстрелы то грохотали один за другим, то сливались по два-три вместе. Пабло – знатный снайпер в компьютерных стрелялках – снова элементарно мазал из «мелкашки». В момент выстрела волнение начинало бить его по рукам мелкой дрожью, оба глаза почему-то закрывались, и очередная пуля уходила в «молоко». Лежавший рядом Байт тоже мазал, каждый раз поправляя слетавшие от отдачи с носа очки. Седой военрук Тимофеич невозмутимо сидел с видавшим виды биноклем в руках и время от времени подносил его к глазам.
– Ну куда вы целитесь, куда? – досадливо вздыхал он. – А если война, вас же шлёпнут, и бздануть с перепугу не успеете?
– Твою мать! – каждый раз психовал Пашка, проклиная свою беспомощность перед этим, почти выжившим из ума, отставным майором.
Пабло не выносил насмешливого отношения к себе, тем более со стороны какого-то военрука. На стрельбах он ловил себя на мысли, что хочет развернуть ствол винтовки и выстрелить военруку прямо в ненавистную голову. Он так ясно представлял эту картину, что, когда ярость проходила, Пабло становилось не по себе. Он боролся с этим желанием, но каждый раз оно возникало снова.
На уроках БЖД всегда стоял такой шум, словно учителя не было в кабинете вовсе. Воспринимая всё это не то с недюжинной мудростью, не то с обречённостью, Тимофеич каким-то чудесным образом оставался работать в школе, с трудом конкурируя с молодыми преподами, самозабвенно рассказывая о гражданской обороне и ядерном ударе, за что и удостоился клички Ядрёный.
– Зона поражения зависит от мощности ядерной бомбы, – не обращая внимания на бесчинствующих учеников, вещал Ядрёный. – Первую бомбу американцы сбросили в 1945 году на японский город Хиросиму…
Тимофеича держали, очевидно, за былые заслуги, хотя время его давно вышло. Пабло с товарищами открыто измывался над Ядрёным, как мог, но тот, казалось, обладал пуленепробиваемой выдержкой.
– На кой мне эти ваши бомбы, Сергей Тимофеевич? – провоцировал Пашка Ядрёного. – В двадцать первом веке всё будут решать компьютерные технологии. Вы знаете, что такое компьютер?
– Я слышал, Павел, слышал, – загадочно улыбался Тимофеич.
– Слышали? Но не видели, да? – под гогот одноклассников язвил Пабло.
– У Вас всё, Павел? – всегда подчёркнуто вежливо уточнял военрук.
Пацанские потасовки, случались на уроках регулярно. Помимо прочего, возникали они из-за желания парней обратить на себя женское внимание. Всегда сидевшая на первой парте классная