совету и отправиться в другое место, гости с сожалением вздыхали, бросали напоследок взгляд на закрытые двери таверны и уходили, качая головами, слыша, как изнутри доносились громкие звуки праздника: раздавались голоса и смех, звенела посуда, играла музыка.
Проводив незадачливых посетителей, юноша снова занимал свой пост на крыльце у входа.
Спустя некоторое время дверь за спиной у него приоткрылась, и из-за нее выглянуло раскрасневшееся лицо Катерины.
Поискав глазами парня, она увидела, как он, вежливо улыбаясь и показывая нужное направление к ближайшей таверне, спроваживает прочь по променаду очередную парочку разочарованных молодых людей, по виду – явных туристов.
– Костас, – сочувственно спросила девушка по-гречески, когда он снова вернулся на свой пост, – ну что, все идут и идут? Вот ведь! И это конец сезона! Хоть скажи поварам, чтоб научились хуже готовить… Хочешь, я постою с тобой? А то и сама могу, а ты пока передохнешь – ведь два часа уже стоишь! На кухне уже почти все готово, скоро будут барашка выносить! Только босса ждут: он должен встретить отца Спиридона у виллы, и они вместе придут сюда. Ну, что молчишь?
– Нет, – озабоченно покачав головой, ответил молодой грек, вглядываясь в плохо освещенную боковую дорожку, окаймленную зарослями гибискуса, что вела наискосок от широкого променада ко входу в таверну. – Я справлюсь! Выдумала тоже! И вообще, что ты тут делаешь? – строго добавил он, оглянувшись на девушку. – Нечего тебе здесь делать. Иди, помогай за столом!
– Вот еще, указывает он мне! – немедленно вскипела Катерина. – Сама знаю, что мне делать! Можно подумать, без тебя не решу, чем мне заняться? Я что, маленькая? Раскомандовался! Если ты думаешь, что будешь мною помыкать, когда мы поженимся, то даже и не мечтай!
Привыкший к резким переменам настроения своей будущей невесты, Костас весело рассмеялся, быстро поднялся на ступеньку к ней и нежно поцеловал в щеку. Катерина немедленно оттаяла и счастливо улыбнулась. Юноша прислушался и добавил примирительным тоном:
– Хорошо, хорошо. Все! Не мешай! Вон еще кто-то идет!
Из темноты аллеи на свет вышли две фигуры: это были Смолев и отец Спиридон, местный священник из Кафедрального собора Хоры.
Огромный белоснежный собор с куполами, выкрашенными в зеленый цвет, с большой четырехнефной колокольней занимал почти всю площадь в центре старого города, недалеко от порта. Служившего в нем православного священника на острове знал каждый. Алекс тоже познакомился с ним несколько месяцев назад и ни разу об этом не пожалел.
Отцу Спиридону было около восьмидесяти, но он был все еще крепок и моложав, ходил, при необходимости, быстро и энергично, ежедневно служил в храме и подолгу общался с прихожанами. Многие шли к нему за советом, когда дело касалось самых сложных жизненных коллизий. При близком контакте отец Спиридон производил впечатление человека приятного, воспитанного