них что-то такое. Разлитый в воздухе тонкий оттенок безысходности. Как будто они не на своем месте.
Без тени прежнего смущения Курт грустно улыбнулся. Даже его взгляд стал более взрослым и пустым.
– Нет… – почти прошептал Рейнхарт. – Мы – проклятые.
– Проклятые? – эхом отозвалась я.
– Да, мы ведь даже не маги, – вдруг совершенно ровным голосом произнес Курт. – Всего лишь «первичники»…
– Кто?.. – я нахмурилась, потому что парень стал сосредоточенным и бледным от этих слов.
– Людей из Первичного мира так называют некоторые обитатели Отделенного. Особенно те, что разделяют политические взгляды Юргена Вульфа.
– Вы не маги?! – это с трудом укладывалось у меня в голове, и я могла лишь смотреть охреневшим взглядом на парня перед собой. – Но как такое вообще возможно?
Перед глазами тут же встал образ Джен, а потом снова, как в замедленной съёмке – капающая на шахматный пол кровь.
– Это сделали с вами какие-то демоны?
Курт рассмеялся. Я почти физически ощутила его горечь и… смирение.
– Одного старого лиса оказалось достаточно, – он с досадой почесал под глазом, совсем как мальчишка. – Наши родители работали в посольстве Германии…
У него действительно очень странное произношение. Это нельзя было назвать акцентом в полной мере, но и к его английскому приходилось прислушиваться.
– …однажды они выкупили земельный участок с заброшенным домом под Камакурой. Это очень старый город, недалеко от Токио. Хотели снести все постройки, но оказалось, что на территории находилось маленькое святилище, которое оберегал престарелый лис-оборотень.
– Но ваши родители… – я сглотнула, чувствуя неловкость за то, что вывела разговор в это русло.
Одновременно с этим меня иглами кололо желание узнать как можно больше. Может, тогда бы удалось разобраться во всей ситуации с вампиром и Ван Райаном. Но его чувства… они должны были сильно всколыхнуться, а вместо этого от него исходило что-то похожее на легкий фоновый гул.
– Я их даже толком не помню… – пожал плечами Рейнхарт. – Сначала заболела мама, а через некоторое время произошел несчастный случай с отцом. Наше же с Ханной проклятье было другим…
– Одержимость… – пробормотала я себе под нос, а потом вдруг встрепенулась. – Но вы же могли вернуться на родину? У вас же была родня?
Курт помотал головой.
– Не могли. Чем больше находишься вне Японии, тем хуже становится. Через неделю сложно встать с кровати, тело слабеет и застывает… Что-то вроде того. Но еще хуже то, что невидимый лисий покров начинает проявляться. Поэтому мы очень рано познакомились с полномочными представителями Комитета, которые тут же вернули нас назад в Японию и заставили близких забыть о нашем существовании…
Я зло прикусила губу. Комитет. Снова этот чертов Комитет! Хотя, могли ли они поступить иначе? Но это… всего лишь дети, потерявшие все…
– Так мы снова оказались в Токио… на попечении местного совета ёкаев19, – продолжал Рейнхарт,