как же ваш пастырь смотрит на то, что творит Риддер?
Она усмехнулась.
– Так пастырь-то – сам Риддер.
– Вы правы, госпожа. Я плохо знаю людей.
– Риддер через каждое второе слово изрекает что-нибудь из Библии. А чаще всего вот этот стих: «Слуги, повинуйтесь господам своим!»
– Оно и понятно, – отозвался Шэнноу, устремив взгляд на дверь трактира, которая отворилась, пропуская высокого седого человека.
– Это Бейкер? – спросил он.
– Да.
Шэнноу вынул из кармана блестящую обменную монету и положил на стол.
– Примите мою благодарность, госпожа.
– Это слишком много, – возразила она.
– Трудящийся достоин награды за труды свои, – ответил он ей словами Писания.
Флора отперла дверь, он быстро перешел улицу и нагнал лавочника, который немножко нетвердо стоял на ногах.
– Добрый вечер, менхир Бейкер.
Тот обернулся и посмотрел на Шэнноу водянисто-голубыми глазами.
– Добрый вечер! – Он заморгал и протер глаза. – Я вас знаю?
– Нет, я просто покупатель. Не будете ли вы столь любезны и не откроете ли свою лавку?
– В такой-то час? Нет, сударь. Возвращайтесь, когда солнышко взойдет.
– Боюсь, меня это не устроит, но я вам хорошо заплачу за беспокойство.
– Надо быть, вам охотничье снаряжение требуется, – сказал Бейкер, выуживая из кармана ключ от лавки.
– Да.
– А я-то думал, Риддер нынче ублаготворен.
– Это почему же?
– Да той парочкой, которую Риггс приволок. Вот уж не думал, что вам понадобится ночью рыскать.
Лавочник распахнул дверь, и Шэнноу вошел следом за ним.
– Ну, выбирайте, что вам требуется. Я запишу на счет Риддера.
– Не нужно. У меня есть монеты.
Бейкер как будто удивился, но промолчал, и Шэнноу набрал соли, овсяной крупы, сахара, чая из душистых трав. Взял и мешок зерна. Еще он купил две новые рубашки и несколько фунтов вяленого мяса.
– А вы, надо быть, приятель Риггса, – сказал Бейкер, кивая на адский пистолет за поясом Шэнноу.
– У него есть такой?
– Забрал у человека, которого они схватили сегодня. Не у черного, а у другого, с бородой в три пряди.
Руфь смотрела из окна кабинета на студентов, проводивших большую перемену на широких газонах внизу. В Убежище их было тридцать пять – молодых, жаждущих учиться, мечтающих изменить мир. Обычно, глядя на этих юных миссионеров, Руфь испытывала прилив бодрости, чувствовала, как укрепляется ее вера. Но не в этот день.
Зло людей, подобных Аваддону, она могла терпеть, так как им в Убежище противостояла любовь. Однако истинную опасность для нового мира представляли люди, подобные Йону Шэнноу и Даниилу Кейду, – темные герои, понимающие оружие зла и обращающие это оружие против тех, кто им пользовался, не отдавая себе отчета, что лишь обновляют насилие, которое стремятся