прямо до ее черных, невысоких сапожек. На голове у нее была шляпка с полями. Она ответила Константину улыбкой. Они обнялись. Под этим ноябрьским небом тоже возможны объятия. Но к чему они ведут, куда убегает дорога? Кто знает? Константин взял ее за руку и повел к своему дому. Он жил в однокомнатной квартире, один, еще один подарок от родителей, еще одно воздушное дитя, парящее в небе, но его облака были свинцового цвета и готовы были пролиться дождем. Яна чувствовала в нем эту обреченную мрачность, прячущуюся за буйной веселостью. Он не был таким, но что-то таким его делало. Сделало. Что-то или кто-то. Могла ли она помочь ему разогнать тучи? Она не знала. Кому вы можете помочь воздушные дети? Должен прийти кто-то, кто сумеет подхватить вас у земли, когда вы наконец решитесь, а я бы очень хотел, чтобы вы решились, спрыгнуть со своих облаков и принять то, что необходимо принять. Но они не думали об этом.
Яна с Константином поднялись на лифте на его этаж. Они вошли в его квартиру. Яна была освобождена от своего пальто. Ветер подхватывает и несет к решениям всех. Она повернулась к Константину спиной и приподняла руками свои длинные светлые волосы. На ней было красное платье, которое так ему нравилось:
– Застежка сзади, помоги.
Константин осторожно подошел и расстегнул застежку ее платья. Вечер спускался на город, ранний в это холодное, стылое время года.
Ах воздушные дети, вы играете в свои игры, гадая к чему они приведут, надеясь на лучшее, но ваши сердца слишком мягкие чтобы сочетаться в вечном объятии. Воздушные дети идут туда, куда ведут их желания, которыми они ускоряют свои облака. Чистые или свинцовые. Но решение было принято. Платье заскользило по плечам и спине Яны, она обернулась и прижалась к Константину.
6. Я[30]
Я вышел и закурил. Почему я не пошел на балкон? Не хотелось потревожить ее. Но почему вообще в такой момент я захотел выйти, отойти от нее? Когда-то я бы пролежал до самого рассвета, не смыкая глаз и любуясь ею. Что изменилось? Почему я стал другим? Первые раны самые глубокие? Что-то вроде того. Но глубокие и не первые. Главное избежать новых, поэтому я смотрел на нее с осторожностью, поэтому восторг от того, что она рядом не захватывал меня полностью, как это было когда-то. Я стал другим. Это печалило. Я затянулся, в этот ранний час, в пять утра, когда еще совсем темно, из ниоткуда возник мужчина в грязной куртке, с рыжей бородой и натянутом на голову капюшоне. Я заволновался. Не хватало только, чтобы меня тут треснули чем-то вроде бутылки по голове. Он ровно обратился ко мне:
– Не угостишь сигаретой?
– Нет, нету, – довольно резко ответил я. Во-первых, поделиться сигаретой не значит спастись от возможных в таком случае проблем, а во-вторых, подавать сигаретку каждому бомжу, что тебя попросит…нет уж. Что за питерские замашки.
– Ну как знаешь, – мужчина равнодушно посмотрел на меня и побрел дальше. Я быстро докурил и отправился к себе.
Не хотелось, чтобы сквозь сон – она спит, когда-то с кем-то я не спал