точно помнила про 24 марта, она считала дни, укрепляя таким образом силу воли.
Не то, чтобы мысль о том, что ее бывший не сидит целыми днями дома и не плачет по утраченной любви, не приходила Настасье в голову, но она всегда милостиво его прощала. И против измен она тоже не была застрахована, всегда отдавала себе в этом отчет, и свято верила, что сможет это трезво принять, и даже, может быть, простить. Но то, что человек, который клялся в вечной любви, предлагал выйти замуж и кричал надо не надо о том, что Настя его единственная, мог при этом встречаться с кем-то, жить с другой? Это явно не влезало в красивую раму ее картины мира.
Неужели Настя просила верности или любви? Она просила нормального отношения к себе, которое не получала, поэтому и оторвала это кричащее о любви, абсолютно бесполезной, с точки зрения объекта этой самой страсти, существо и выкинула его из жизни. Недалеко оно отлетело. Что-то связывало двух абсолютно неподходящих друг другу людей, что-то крепкое, липкое и огромное, может быть, любовь. Но, как известно, одной любви недостаточно, нужны еще общие интересы, желательно, один социальный уровень, и уж, конечно, схожие взгляды на жизнь. Ничего этого у Насти с Алексеем не было, была только любовь, ломающая их обоих, заставляющая мучить друг друга, убивающая уважение к себе.
В голове девушки билось одно слово «январь», переворачивало ее сознание, звучало милым женским голосом. Настя с трудом поднялась, открыла холодильник, в котором стояла початая бутылка коньяка, оставшаяся с какого-то праздника, медленно отвинтила крышку и поднесла горлышко к губам. Она пила крепкий хороший коньяк как воду, большими уверенными глотками. Оторвавшись от бутылки, девушка медленно опустилась на холодный пол, легла, мечтая слиться с ледяной плиткой, обняла руками колени и зарыдала, она плакала в голос, как в детстве, заходясь плачем, крича и давясь слюной.
2
Конечно, от горя Настя не умерла, но наделала много глупостей из-за обиженного самолюбия. Например, снова позвонила Лешиной девушке, поговорила с ней про его достоинства в постели, выплакала много злой соли в подушку, выпила большое количество спиртных напитков, чуть было не ушла в запой, как заправский алкоголик. Дозвонилась до самого Алексея. Несколько раз с ним встречалась, скандалила, слушала его сказки про то, что девушка вовсе и не девушка, то есть женского, несомненно, пола, но просто друг, и не жил он с ней вовсе, то есть жил, но не спал, то есть спал, но не в том смысле. А нужна ему только Настя, потому что любовь у него неземная и так далее, и тому подобное. Настасья даже вернулась к своему бывшему на пару недель, потешить все еще ноющее от боли самолюбие и послушать про любовь, которая спасет мир. А потом они снова разошлись тихо и без Настиной прежней уверенности в страсти и верности.
В лето девушка вошла опустошенной, с временным неприятием алкоголя и с абсолютным непониманием, как дальше жить и, главное, на кой ляд вообще?
Депрессия расцветала в ее сознании огромным грязно-синим цветком, будто бы солнечные лучи, которых в то лето было до аномалии