другой человек, опять становились зелёными.
Необычно. И поневоле всякие домыслы в голову лезут.
Только я не верю. Уж, была бы брошь артефактом, меня давным-давно разыскали, а так… шесть лет прошло, а никто так и не объявился.
На всякий случай Аришша отдала драгоценность на хранение господину Гильдишу. А то и в приюте кто-никто может позариться на дорогое украшение. Сопру… украдут, и концов не найдёшь. Даже наивная девушка это понимала.
Только этой зимой господин Гильдиш оставил приют. Он давно грозился уйти. Жаловался, что старый стал, работать ему трудно.
Вот ещё! Что для него той работы было? Сидел целыми днями в кабинете, в бумажках копался, наставницами да их помощницами командовал. Ещё лекарь, кастелянша да кухарка чего-то спрашивали. Вот и вся его работа. Другим-то уж побольше забот доставалось.
В приюте дети рано начинают работать. Даже малыши во дворе прутиками вроде как подметают. Больше играют, конечно…
А чуть старше становятся, так начинается – постели заправить, пыль вымести, грядки с зеленью в саду полить. И по мере взросления работа только добавлялась – полы вымыть, матрасы на просушку вытащить, за малышами присмотреть, носы им вытереть. Старшие стиркой занимаются. Мальчишки дрова для печей пилят и колют. Девочки одежду латают.
Но самая желанная обязанность для всех, когда посылают на кухню. И там работы столько, что успевай поворачиваться. А всё ж, чем бы ни был занят на кухне, но лишний кусочек от кухарки перепадёт.
В приюте работников всегда не хватает. Мало кто соглашается работать почти бесплатно, фактически только за кров и еду. Таких как Аришшия ещё поискать. Другие же, как кастелянша, я даже не знаю, что делают в приюте. Потому детям и приходится всё самим для себя делать.
Вот мы действительно уставали! А Гильдиш говорит, что устал
Ну, вот… ушёл.
Новым управляющим стал господин Флош – супруг кастелянши приюта. Она давно за него хлопотала. Теперь они всей семьёй в приюте обустроились. И дочка их тут жила. Не с детьми, конечно, в отдельных комнатах вместе с родителями…
После смены руководства Аришшия заволновалась о сохранности броши, бегала к этому господину Флошу. Вроде, заручилась его обещанием, успокоилась.
Я и брошь-то эту уже совсем смутно помню. С тех пор, как шесть лет назад Аришша отдала драгоценность господину Гильдишу, она сама её редко видела.
Я, когда на платье бархатное с панталонами смотрю, и то иной раз не верю, что эти мои вещи. Настолько они отличаются от той одежды, в которой мне сейчас приходится ходить. Только как не поверить Аришше, когда она в который раз с упоением рассказывает, как я попала к ней?
Верю-то верю… вот они доказательства – чудесное бархатное платье, нисколько не тронутое временем и молью, и смешные штанишки из плотного кружева. Да. Если б Аришша не рассказывала, какая я была замечательно красивая.
Чудесные мягкие кудри нежного орехового цвета, пухлые губки, розовые щёчки с ямочками