главное, просто побудь с ней. А если Сияющие… то… – Аришша всхлипнула, прикрыв ладонью глаза.
– Ришша, я побуду с Шаской. Не плачь.
Девушка ласково погладила меня по отросшим волосам:
– Как ты меня назвала? Ришша? Меня так когда-то мой… друг называл.
– А кто твой друг? И где он?
– Он… неважно. Он уже не друг.
– Мальчишка? Ну да, они такие. Сегодня играют, когда им разбойников не хватает, а как заболеешь – чего с тобой дружить, слабачка!
Ну, вот! Наконец-то Аришшия чуть улыбнулась и на мгновение прижала меня к себе:
– О, да! Мальчишки очень коварные и слабачек действительно не любят!
Аришша ушла, а я осталась наедине с больной.
Вот те раз! Шаску-то, оказывается, Ишассой зовут. Впрочем, и меня Аришша иногда величает Сольеной.
Я поменяла компресс на Шаскином лбу, дивясь, как быстро высохла тряпка. А заодно разглядывала свою обидчицу, гадая о причинах столь тяжёлой и внезапной её болезни. Неужто, и вправду от меня заразилась?
На первый взгляд всё у Шаски было нормально. Утром-то, когда нарочно толкнула меня плечом в коридоре, она вполне себе здоровая была, а сейчас почему-то пластом лежит. Что же могло с ней случиться за полдня?
Сейчас же…
Лицо, разве что, бледнее обычного. Меж бровей тонкая складка залегла, выказывая, как Шаске больно.
На мою болезнь от неведомого зла совсем непохоже. Так с чего ей так плохо-то? Аж, до беспамятства и горячки.
И запах от девчонки шёл почему-то нехороший. Тяжкий.
Странно. Лицо целое, а запах кровавый, как от кухонной доски, на которой мясо разделывали и не вымыли.
Сильно пахнет! И противно…
Морщась, но подчиняясь любопытству, я потянула простынь, что укрывала больную по самую шею. И тут же пожалела о несвоевременном своём любопытстве. Открывшееся зрелище пугало.
Как? Как такое могло случиться с человеком?
Вся одежда Шаски была разодрана чуть не в лоскуты и заскорузла от крови. Руки в синяках и рваных ранах. Пальцы… на одном, кажется, ноготь был полностью сорван. Да и тело, что просвечивало в прорехах, было сплошь покрыто почти чёрными кровоподтёками. А ноги… заляпаны подсохшей и свежей кровью. И кровь ещё откуда-то просачивалась. Кажется, от низа живота подтекает.
Как же она живот повредила? Сама себе что ли?.. Не-ет. Такое только кто-то другой сотворить может.
Тут же забылось, что Шаска – моя самая злостная обидчица. Какой бы врединой ни была девчонка, она не заслужила такого издевательства. А уж все её измывательства надо мной ни в какое сравнение не шли с тем, как ей самой досталось.
Конечно, я совсем не разбиралась в ле́карстве, но каким-то наитием поняла, что жива Шаска пока только чудом. И что это чудо долго не продержится, недолго девчонке жить осталось. Если сию минуту господин Крытис не явится, то Шаска его в живом виде точно не дождётся.
Я в волнении даже к окну подбежала, выглядывая лекаря.
Из окна открывался вид на