была несчастным случаем.
Ага. Все-таки одним убийством меньше. Осталось четыре.
– С Анатолием Яковлевичем вы порой проводили время в астрономических забавах. И той ночью вам не составило труда совершить то, что вы совершили. Затем вы поработали с мостом и вернулись к себе. Отдельный ход через кухню гарантировал незаметность. Кто станет третьей жертвой, вам было безразлично, но требовалось подтверждение, что это дело рук одного и того же человека, например, меня. Поэтому вы расставляли опознавательные знаки – шахматные фигурки. Они остались от комплекта, которым тут играли многие годы. Задним числом подсунули их Комову и Саблецову. А Крутову – в момент, когда отстранили Олега и принялись проводить искусственное дыхание. Валерий Васильевич пытался осуществить ментальный зондаж погибших. Верили вы в это и испугались разоблачения, или просто по плану пришла пора очередной смерти – но вы подсыпали отраву в средство Нимисова, благо оно готовилось у вас на кухне. Спустившись к умершему, вы опять пометили труп фигуркой, а несколько других накануне подкинули Нимисову, чтобы навлечь на того подозрение.
Должен сказать, что я действительно считал, что Валерий Васильевич покончил с собой. Но вам не повезло – Олег заподозрил вас. Он видел, как вы заходили в комнату Нимисова накануне и рассказал нам об этом, – Страчанский говорил спокойно, выполняя свой долг, а я пытался ослабить узлы веревки. Не получается. Руки начали неметь – нарушилась циркуляция крови.
– Прямого нападения я не боялся, – Александр Борисович вытащил из внутреннего кармана пиджака тупорылый револьвер. А я гадаю, жабу он греет, что ли, – Еще в Москве, по совету Крутова, я обзавелся оружием. С некоторых пор приходится беспокоиться о личной безопасности. Но вот отравить нас вы могли.
– Это не доказательства, а рассуждения, – болела прокушенная голень, саднила растревоженная ладонь.
– Будут и доказательства. Этой ночью я не спал, и слышал, как внизу открылись двери, и кто-то вышел из своей комнаты. Я разбудил Аркадия Иосифовича. Ни вас, ни Олега на месте не оказалось. Возможно, вы предложили ему объясниться, а он недооценил вас, понадеявшись на свои кулаки. Мы заглянули на кухню и увидели вас, вытирающего рукоять ножа. Иных доказательств и не требуется.
– Что с ним разговаривать, – Аркаша подошел и пнул меня. Молодость, пылкая, увлекающаяся молодость.
– Спокойнее, Аркадий Иосифович.
За моей спиной часы пробили три раза. Страчанский потянулся в другой карман. Опять револьвер? Нет, он достал флакон и рюмочку– яичко. Режим суров, но он режим.
– Мы сдадим вас властям. А до тех пор придется вам терпеть некоторые неудобства.
Он собрал рюмку, отмерил дозу из флакона. Я напряженно следил за ним. Неужели…
– Не отравлено, Петр Иванович, – он проглотил снадобье. – Живой, как видите.
– У вашей версии один дефект. Её можно приложить к каждому.
– Никто из присутствующих, кроме вас, не мог подложить фигурку Юрию Крутову, – холодно ответил Страчанский. – И мы не вытирали нож, которым убили Олега.
Я пошевелил пальцами