Удержится на этой волне – не будет ему равных.
Он отодвинул стакан, взглянул на часы.
– Пойду, пожалуй. Глазам нужно дать адаптироваться.
Я драил пол. Толя, Толя, все ищешь свою звезду. Мир повидал, семья, трое детей, работа уважаемая, в турнирах за бугром на настоящие деньги играет, а мало. Не то. И смотришь в бинокль на небо, ищешь комету, в глубине души зная, что это попытка с заранее негодными средствами. Смешно. Недалеко отсюда – Большой Телескоп Азимутальный телескоп, БТА, шестиметровое зеркало которого стережет небо, – и ты со своим Цейсом.
Чья б корова мычала…
Устыдясь, я достирал халат, натянул на веранде верёвку и повесил сушиться. Утром поглажу. Повар обязан держать себя в белоснежной неприступности. Не отечественный докторишка в замызганной спецовке без половины пуговиц.
Закрыв кухонные двери, я галереей прошел в шале.
Юра с Олегом сидели за столом и щелчками гоняли по шахматной доске шашки.
– В чапаевцы играете, господа?
– Лично я – в колчаковцы! – шашка упала под стол, и Олег полез за ней.
– По настоянию трудящихся старинной русской игре возвращено ее первоначальное имя, – усмехнулся Юра.
Я отправился в свою комнатушку, разделся и лёг. Стук шашек вскоре стих. Нарубились, станичники…
Приглушив лампу до минимума, я лежал, вслушиваясь в скрип дома.
Сверчка не хватает.
Барабанная дробь первых, крупных капель дождя. Оловянные солдатики маршируют по крыше.
Дробь слилась в сплошной шум.
БТА не работает в связи с неблагоприятными погодными условиями. Теперь Анатолий с ним на равных. Зеро – зеро.
Но судья не зафиксирует ничьей.
Засыпая, я думал о принцессе Ки-Еве.
3. Среда, 6 часов 15 минут
Балмуш для меня – воспоминание о детстве и готовится всегда приятно, но и с легкой грустью. Давно это было. В Молдавии места Денисову нет.
Размышления на печальную тему прервал Аркашка – ранняя пташка. Не способен человек начать день, не потравившись кофеином.
– С добрым утром, Петр Иванович! – а сам, как бы машинально, вертит джезвей в руках.
– И тебе того же. – Ветер порывами бросал дождь в окно.
Льет и льет.
– Мне бы водички вскипятить.
Я освободил на плите местечко.
– Спасибо, Петр Иванович.
Он с нарочитой неловкостью примостился на краешке табурета. Скромняга. Труженик шестидесяти четырех полей готовится к уборке урожая.
– О чем задумался, земеля?
Мы с ним и в самом деле земляки. Я родился в Кишиневе,
он в Бендерах. Но он, а, вернее, его мама, почувствовали неладное раньше и спокойно перебрались в Питер.
– Да вот, о доме беспокоюсь. Мама одна, скучно ей. И за рыбками ухаживать сложно. У меня аквариум большой, двадцативедерный. Двести сорок литров ровно.
– Домой хочется?
– Немного. Плохо, позвонить отсюда нельзя. На почту надежда слабая. Письмо бы получить…
Мобильники