по правде сказать, пришлось недалеко. Пересекли площадь тропою, уложенную для чистоты гравием, прошли ещё тридцать шагов и оказались перед церковью.
Остальные строения – бараки, Дом Советов, казарма – все были новыми. В основании камень, выше лес. Тут, на дальнем севере леса много, но деревья маленькие, на десять карликов одно годное. Ничего, плотники дело знали.
Новой была и церковь, но четыре бревна поселенцы принесли с собою. Эти бревна были из церкви Монастыря. Нет, никто, конечно, не разрушал церковь Монастыря, просто ежегодно десяток-другой бревен складывались у восточной стены, откуда и отправлялись поселенцы, унося с собою часть прежней жизни.
Рядом с церковью стоял небольшой домик.
– Здесь и жил отец Колыван. А теперь, значит, будете вы, – объяснил Рон. – Наши его почистили, прибрали, а уж освящать – ваше дело, преподобный отец.
– Освящать?
– Ну да. Отец Колыван-то дома повесился. Прямо здесь! – Рон открыл дверь, провёл Еремея через маленькие сени в горницу. – Я его и нашёл. Время службу начинать, утреннюю, а его нет. Меня и послали, не проспал ли отец Колыван. Накануне он вместе с богатырём Брасье ходили к Чёрной Пустоши, вернулись заполночь, хотя, конечно, было светло, летом здесь солнце и не заходит, но всё равно, если устал, спится что летом, что зимой. Я стучу, а ответа нет. Я и зашёл. Он аккурат здесь висел.
Здесь – это на брусе, что тянулся через горницу.
– Я поначалу и не понял, в чем дело. Никогда прежде повешенных не видел, и, даст Бог, не увижу. Подумал, отец Колыван подстрелил Скального Нетопыря да и подвесил, чтобы кровь обтекла.
– Кровь? Здесь была кровь? – быстро спросил Еремей.
– Не-ет, – протянул Рон. – Крови не было. Странно, отчего же я тогда решил, что.... Ах, да, пахло, знаете, так, как пахнет кровь. А потом я разглядел, что это отец Колыван. И тоже сначала не понял. Подумалось, что он траву подвешивать стал, он травы хорошо знал, отец Колыван. Стал, и, значит, неудачно повернулся, что в верёвке запутался, а табурет опрокинул. Я к нему подбежал, помочь хотел, да что пользы, он уже холодным был.
– А почему решили, что он повесился? Вдруг и в самом деле – травы? – под потолком трав никаких не было. Верно, убрали, когда…
– Траву ремнем в два пальца не подвязывают, – рассудительно ответил Рон. – и потом, он ведь написал, так, мол, и так, нет больше моих сил.
– Написал?
– Ну да. Он дневник вёл, отец Колыван. Я-то его не читал, не положено. Его старшина взял, достопочтенный Хармсдоннер, – они стояли на пороге горницы, и каждый ждал, что другой войдет первым.
Никуда не деться, придётся принимать хозяйство.
Еремей переступил порог, положил на пол путевой мешок.
– А, может, сначала к источнику сходим? – поторопился предложить Рон. Не очень-то ему тут уютно. Да ещё и не освещено помещение.
– К источнику?
– Их много здесь, горячих источников. Очень полезные!
– Замечательно, – Еремей вспомнил, что об этих источниках спутники его по малому каравану вспоминали с предвкушением