холод! – проворчал Варлаам. – У меня пальцы на руках закоченели.
– А ты разомни, согрей дыханием, – отозвался Мисаил, весь посиневший от холода.
Григорий молча шел впереди, высокого поднимая ноги. Ему также как и остальным было холодно, но что могло это для него значить, когда цель стала совсем близкой? После перехода через границу в Литву молодой человек стал более задумчивый, более грустным. Думы одна за другой лезли в голову, а ответов на вопросы так и не было: куда идти, у кого просить защиты, кто ему поверит, как запоручиться поддержкой? Иногда, укладываясь спать, ему хотелось все бросить и бежать обратно на Русь, спрятаться, пожить какое-то время в одном из самых отдаленных монастырей, а потом чуть позже вернуться в отчий дом, снова увидеть мать и брата, обнять их, но воспоминания о той ночи, когда его чуть не лишили жизни, останавливали Григория от подобного шага. Нет, не за себя он боялся, не за свою жизнь, а за тех, кого он любил больше всего на свете; да к тому же в Чудовом монастыре под присмотром Пафнутия находился родной дедушка, который, возможно, и знал обо всем, не даром он сам снабдил внука провиантом на дорогу, дал денег на случай, если что-то понадобиться. Нет, решено! Если уж его выбрали на роль царевича, значит, так тому и быть.
– Эй, ты чего молчишь все время? – раздался голос Мисаила.
Григорий очнулся от своих мыслей и спросил:
– Это ты мне?
– А кому же еще, – весело проговорил монах, – мы тут с братом Варлаамом идем, греем друг друга рассказами, а ты идешь молча, будто в рот воды набрал и даже не смотришь в нашу сторону.
– Прости, мне просто очень холодно и спать хочу, – ответил равнодушно юноша.
– Отстань от него, – возразил Мисаилу Варлаам, – это мы уже старики, нам бы только языками молоть. А он-то поди молод совсем, лет двадцать, не больше. Мечтает о чем-то. Ведь так, Григорий?
Молодой человек дернулся и, обернувшись к путникам, ответил:
– А даже если и мечтаю…
Но монах, явно посмеиваясь над ним, поинтересовался:
– А о чем ты мечтаешь? Можешь сказать.
– О девицах, о чем же еще! – ответил за Григория Мисаил и громко расхохотался. – Парень-то смотри какой видный! И лицом пригож, и статью не обижен. Так ведь, Гриша, верно говорю?
Григорий усмехнулся, раздраженный тем, что его постоянно отвлекают, а вслух ответил:
– Возможно, ты и прав.
– Кто она? – не удержался от расспросов Варлаам.
– Кто? – не понял молодой человек.
– Девица. Ну ладно, сейчас мы-то далеко, в стране чужой. Расскажи, в кого ты влюблен, по ком так часто вздыхаешь?
Григорий засмеялся, показывая свои белые, ровные зубы. Он смеялся над глупыми расспросами, над низменными помыслами путников, ведь они даже не догадывались, КТО идет рядом с ними. Наконец, перестав смеяться, юноша ответил:
– Да никто мне не нравится, просто оголодал я в пути, сил больше нет. Вот сейчас