себя с действенной стороны, и все знают об этом.
Мальчишка тем временем настойчиво долбил в дверь.
– Открой, гнида усатая! – Кричал он и теперь, сквозь одно решетчатое ограждение, когда основная дверь открылась.
– Ну! Что тебе? – гаркнул Повислый.
В ту же секунду цыганенок подпрыгнул к решетке и, просунув руки меж прутьев, попытался схватить его. Мальчишка зацепился правой рукой, скрутил воротник. Лицо было перекошено злобной гримасой, как у зверька, но Повислый нисколько не испугался, и это заставило того призадуматься. «Почему ты не сделал ни шага назад, когда я вроде бы держу тебя за шиворот?» – как будто хотел спросить малолетний заключенный. Для уверенности схватил за воротник второй рукой.
Повислый подхватил кисти и подтянул к себе. Он мог бы сломать цыганенку руки, рванув их вниз прямо сейчас, но тогда придется вызывать врача, писать рапорт. А это слишком много мороки. Пусть себе прыгает, если охота, но за слова ответить придется!
Повислый уперся ногой в решетку и что имелось силы дернул малолетнего заключенного. Трудно понять, чем ударился, то ли зубами, то ли лбом, но звук был отменный. Тот поочередно мигнул глазами, в которых более не было выражения, и рухнул через мгновение.
– Я предупреждал, что ты получишь свое, – сказал Повислый, надеясь, что его слышат, – а ты не верил, сукин сын!
Но мальчишка, судя по всему, не слышал. Он лежал на полу, раскинув руки по обе стороны, и как-то очень смешно выпятил заросший подбородок. Допрыгался! Повислый прочистил нос, шмоток соплей звучно впечатался в бетонный пол.
Только повернувшись, тюремщик вспомнил, что из глубины камеры за ними наблюдает третье лицо.
– Будьте дружны, мальчишки!
Поправив воротник, он запер дверь и направился к выходу, получая огромное удовольствие от гулкого стука, которые производят каблуки под темными сводами Штрафного Изолятора.
Сквозь темноту ресниц Глеб увидел желтые разводы на потолке. Он подтянул руки к лицу, ощупал переносицу. Кость цела.
Хриплый стон, какой-то слишком старческий, выскочил из горла, когда Войнов Глеб приподнялся с пола. Ему захотелось оглядеться, выяснить, что собой представляет Штрафной Изолятор, этот предмет многочисленных разговоров тюремщиков, но кровь прилила к голове. Пушечный залп боли разразился в висках, эхом пробежавшись по всей черепушке. Глеб улегся в прежнюю позу, надеясь, что боль уймется. Тщетно. Сознание пульсировало. Он потрогал затылок – крови не было. Значит, голова не пробита. Хоть какая-то положительная новость среди дерьма, которое обрушилось на него в последние часы.
От бетонного пола разило холодом. Кругом тихо, слышно лишь шорох собственных ботинок. Наконец, выдалась минута, чтобы обдумать событие, но мозг отказывался. Неудивительно. Кто вообще способен принять резкий переворот в своей жизни? Не то чтобы анализировать, но и принять, поверить в подлинность момента сложно. Глеб в тюрьме – шутка ли? Нет, это невозможно,