в железную хватку Элми.
Следом я переломил об колено отобранную у Комодриана волшебную трость – прежде всего у змеи надо вырывать её клыки. При помощи магического оружия можно много всего натворить – уж я–то знаю. Придерживая рану рукой, жрец одарил меня таким взглядом ненависти, что я понял – поступил правильно.
Пока я, Элми, Илва и пленный Комодриан следовали в Нальд, идущие рядом со мной гвардейцы полушёпотом благодарили меня за их освобождение от волчьих оков. Всё моё тело изнывало от причинённых ему увечий, но я улыбался – в историю об отвратительной болезни можно вписать пару новых строк.
Ненавистный Волчатник остался позади, а впереди нас встречали распахнутые настежь ворота. Быстренько пройдя сквозь их проём и сомкнув за собой створы, мы спустились в подземелье. Крепостной лекарь бережно перевязал мне порезы, а затем с большой брезгливостью, халтурно обработал увечье Комодриана. Состояние его здоровья было не из лучших. Он тяжело дышал и всё время просил пить. Как оказалась, Лик Эбенового Ужаса продырявил ему печень, и без должного ухода жрец был обречён вскоре отойти в могилу. Уговорить лекар, врачевать Комодриана «по–нормальному» я не смог, поэтому с разрешения Элми воспользовавшись незатейливой алхимической лабораторией. Сделал из подручных материалов два пузырька со снадобьями – одно останавливало кровь, другое снимало болевые ощущения. Конечно, в составлении животворных препаратов мне до Эмилии далеко, однако кое–что я тоже умею. Взяв приготовленные эликсиры с собой, я навестил тюремную камеру Комодриана. Дежуривший возле неё Элми скептически на меня посмотрел:
– Ты несёшь ему яд?
– Сам знаешь, что нет. Мне нужно с ним поговорить.
– Только смотри, чтобы он тебя не укусил.
– Когда ликантроп находиться в людском обличии, его зубы угрозы не представляют, придерживая себя за подштопанный бок, с кривой улыбкой отозвался я.
– Надеюсь, ты знаешь, о чём говоришь, Калеб, – отпирая мне дверь, промолвил Элми.
Жрец встретил меня без всяких эмоций. По всей вероятности, он решил, что я не стану сдерживать данное мною обещание и приготовился умереть, не прося о жалости. Глупец! Калеб Шаттибраль никогда не опускается до нарушения своих зароков!
– Я так думаю, что ты всё же не обманул меня, когда сказал, что люди Нальда очистились от ликантропии. Однако у меня есть к тебе вопросы по самому ритуалу.
– Хочешь знать, как у меня это получилось? Пришёл выведывать мои секреты? Ха! Я тебе ничегошеньки не расскажу! – гадливо осклабился Комодриан. Впрочем, его ужимка стоила ему спазматического кашля.
– У нас с тобой впереди целые сутки – поверь, ты мне сам всё выложишь.
– Да? Моя смерть близка!
– Тут ты ошибаешься, – не согласился я, улыбнувшись одними губами. – У меня с собой два зелья. Вот это (я показал на сиреневый сосуд) будет поддерживать в тебе жизнь столько – сколько я захочу, а другое – обезболивающее, ты получишь только в том случае, если станешь словоохотлив.
– Я