вырывается из носа, и это самое малое, что я могу сделать, чтобы заставить ее улыбнуться.
– Тогда шоколадное. – Она поднимает в воздух маленький кулачок. – Что дальше, Грэн? – спрашиваю я, переключая свое внимание на нее, пока загружаю «поп-тартс» в тостер.
Грэн ерзает на месте.
– Его народ отвернулся от него. Они имели на это полное право. А его первый рыцарь убил его и захватил трон. – Она фыркает. – Я сожалею о потере твоего отца, – подчеркнуто формально говорит она.
Я отмахиваюсь от нее.
– Почему он ополчился против своего народа? – Безумный король, мой отец. Он был злодеем во всех наших выдуманных играх.
Грэн качает головой.
– Никто не знает. И твоя мать всегда задавалась этим вопросом до того, как перестала быть собой.
– Получается, он не всегда был сумасшедшим?
– Он всегда был частью Неблагого Двора, – говорит она так, будто речь идет о чем-то грязном. Если мой отец – Темный король, то кем тогда являюсь я? Выражение ее лица и голос смягчаются.
– Нет, он не всегда был злым.
Из тостера выскакивает шоколадное печенье, и я кладу их на бумажное полотенце. У меня накопилось много вопросов к Грэн, но я не думаю, что смогу выдержать еще больше. И сомневаюсь, что только мне одной придется пережить это. Я усаживаюсь на свое место, опуская печенье вниз. Элли выхватывает их и принимается уплетать, пока они не остыли.
– Что дальше, Грэн? Что нам теперь делать? – Я вытягиваю руку, демонстрируя свои изменения.
Грэн хмурится в замешательстве.
– Ты… Твои родители рассчитывали, что ты вернешься домой.
Слова застревают у меня в горле. Она, должно быть, шутит. Но Элли подпрыгивает, посмотрев на Грэн своими распахнутыми глазами.
– Чтобы остаться? – пронзительно восклицает она, встревая в разговор прежде, чем я успеваю подобрать нужные слова.
– Чтобы править, – поправляет Грэн.
– Что? – взвизгивает Элли. – Ты хочешь, чтобы она туда вернулась?
Она шлепает меня по ноге, будто в этом моя вина.
– Ай, осторожней, – прошу я.
Грэн кривится.
– Элли…
– Нет! – Она выбирается из-под стойки, чуть не опрокинув при этом табуретку, сжимая в руке половину печенья. – Нет. Меня переполняют эмоции, и я собираюсь прятаться, пока не успокоюсь.
Она мчится по коридору, словно черно-зеленое пятно, и шипит на Грэн, когда та зовет ее. Дверь в ее спальню захлопывается с таким грохотом, что шкафчики над раковиной дребезжат.
Я вздыхаю.
– Ну, все прошло неплохо. – Грэн косо смотрит на меня. – Что? – спрашиваю я, стараясь не звучать слишком резко.
Она прижимает ладони к столешнице, словно пытается разгладить морщинки, появившиеся за последние полчаса.
– Ты должна вернуться.
С трудом сдерживаю горький смех, который грозится меня задушить. Еще вчера, услышав, что мне придется вернуться в то место, я испытала бы тайный восторг, который не смогла бы объяснить. Но побывав там?
– Там правит замечательный