нашего гостя. Ирен тотчас принялась расхаживать взад-вперед:
– Поразительная заносчивость! Решил, что наш разговор – простая формальность. Может, месье ле Виллар и переводит монографии Шерлока Холмса, но он ни капельки не смыслит ни в методе дедукции, ни в человеческой натуре. Мадам Монпансье виновата в смерти Луизы не больше меня!
– Но, Ирен, откуда такая уверенность? Ты видела девушку лишь однажды. – Годфри устало облокотился на стопку книг, словно студент, просидевший за учебой всю ночь.
– Ты сам слышал, как Луиза сказала, что жизнь в доме дяди была бы ей невыносима, если бы не любовь тети. Какую же мы допустили ошибку!
– Стало быть, нам не следовало уговаривать Луизу вернуться домой, словно ничего не случилось? – уточнила я.
– Нам вообще не следовало уговаривать Луизу вернуться домой! Ведь бедный ребенок так боялся гнева родных, что попытался покончить с собой. Даже глупый сыщик вроде ле Виллара мог догадаться, насколько тяжелая обстановка у девочки дома. И я еще пыталась придумать, как скрыть ее проблему, – хотя настоящая проблема заключалась в семейных отношениях! В итоге я послала бедняжку на верную смерть, вооружив лишь флакончиком маскирующего крема. Годфри, мы должны срочно поехать к Монпансье. Я не успокоюсь, пока не выясню, что произошло с Луизой и кто приложил к этому руку.
Глава десятая
Закат дома Монпансье
Особняк Монпансье представлял собой старую угрюмую обитель и напоминал дом Ашеров из мрачного рассказа мистера По. Ветхая крыша древней мансарды, сплошь покрытая пятнами ржавчины, нависала набрякшими в́еками над темными фронтонными окнами.
Приезжие всегда восторгаются при виде угловатых парижских домиков с высокими окнами во французском стиле. На меня же подобные узенькие обветшалые строения производят удручающее впечатление. И хотя парки Парижа, в отличие от улочек Лондона, не так уж часто затянуты дымкой тумана, французская столица, как и британская, задыхается от пыли и сажи – извечной напасти больших городов.
В тот дождливый осенний день дом Монпансье походил на надменную французскую вдову, у которой потекла тушь. Годфри держал над нами с Ирен широкий черный зонт. Мы обе были одеты в черное, как и подобает тем, кто собрался нанести визит в обитель скорби.
Поначалу мне очень хотелось остаться дома, но Ирен отклонила мои возражения:
– Конечно же ты поедешь, Нелл! Ты ведь тоже знакома с Луизой. Кроме того, дело нам предстоит деликатное, и мне, безусловно, понадобится твоя помощь.
– Еще бы не деликатное! – воскликнула я. – Ты ведь не имеешь никакого отношения к этой несчастной семье. И как ты осмелишься явиться к Монпансье в столь неурочный час?
– Это мой долг. Я просто обязана все исправить.
На сей раз в голосе Ирен звучало неподдельное беспокойство, совсем непохожее на ее обычную склонность к актерской игре. Я тоже с тоской подумала