И этот простой, но заметный прогресс, распалял меня все сильнее, заставлял раз за разом уродовать чертовы прописи и брать в руки раскраски и цветные карандаши.
Алессандра со свойственной ей внимательностью отмечала все перемены. И радовалась, как ребенок, чем знатно раздражала меня.
Хотя кого я пытался обмануть? Я слишком долго ждал ее восторга. Стоило карим глазам полыхнуть от радости, я испытывал такую гордость, что грудь раздувало до размеров вселенной, индюк чертов.
Но мне действительно было, чем гордиться. Пальцы перестали дрожать. Я без проблем и заминок выполнял более тонкие и точные действия и почти полностью восстановил объем движения плечевого сустава.
Почти полностью…
Во время одного из приемов Алессандра вдруг задумчиво хмыкнула, отметив мелкий спазм, скрутивший мою правую руку в районе плеча во время выполнения очередного упражнения.
– Детка…
– АЛЕССАНДРА!
– ДЕТКА!
Она не засмеялась по привычке, когда я зарычал, и ткнула меня пальцем в правое плечо. Я поморщился от вспышки острой боли и уставился в напряженное лицо девушки. Она следила за мной с неприкрытой тревогой.
– Я рада, что ты, наконец, пообщался со своими извилинами, и они перестали на тебя обижаться, но ТЕПЕРЬ тебе стоит притормозить.
Я ошарашенно моргнул. Алессандра согласно кивнула, хмурясь и покусывая нижнюю губу. Я закатил глаза.
Какого черта?! Что опять?! Моя правая рука снова подчинялась мне! Почти так же уверенно, как до ранения! Все еще не хватало объема движений в плече, да порой где-то между лопаткой и ключицей, будто внутри сломанных костей, просыпалась злая, жгучая боль, а мышцы иногда сводила судорога. Но за два месяца я достиг прогресса! Огромного прогресса! И сдаваться уж точно не собирался! Не сейчас!
И я ведь еще ни разу не продемонстрировал Алессандре, насколько ловко научился управляться с левой рукой! Я совершал ею почти все бытовые действия, с легким смехом вспоминая, сколько раз опрокидывал стаканчик в больничной палате. Буквы с каждым разом становились все ровнее, все читабельнее, и я даже написал пару писем. Правда, так и не отправил – адресаты были мертвы. Раскраски я бросил, потому что мне почти сразу удалось не выходить за гребаные черные линии контура. А когда взял эспандер в левую руку, сразу вспомнил Аарона, понял разницу между ведущей и не ведущей руками и крепко задумался – это же насколько часто этот мужчина лишается правой руки, что так хорошо натренировал левую?
Я тренировал левую руку, давая отдых правой, и хищно улыбался – я планировал как можно быстрее уничтожить любую разницу между ведущей и не ведущей руками…
– Я серьезно, детка. Тебе стоит притормозить. У меня такое чувство, что ты решил махом без отдыха и выходных отработать все прогулы за прошедший год.
Я поморщился и отвернулся, пряча взгляд.
Так оно и было!
Стыд жег душу. Каждый гребаный день. Стоило подумать о том, как я облажался, я брал эспандеры и заставлял себя