а мне оставил рисунок с запиской.
– Где записка?
Я сходила в комнату, подняла с пола скомканный листок бумаги и принесла колдуну. Он рассмотрел его со всех сторон, расправил, прочитал текст. Я даже не удивилась, что он читает по-русски.
– Робин вечером посмотрит. Отдохни немного, потом продолжим работать.
Он сунул бумажку в карман и ушёл. От его слов я разволновалась, хотела спросить, не опасная ли это штука, но конечно не спросила. Робин объяснит. Я не могла понять, что меня больше расстроило – то, что колдун узнал про картинку, или его реакция. А может быть эта внезапная эмпатия, которая, должно быть, действовала в обе стороны. Очень удобно – слуга всегда знает, в каком настроении его господин, и лишний раз не будет его раздражать. Мои надежды на то, что колдун вернёт меня домой, если я просто топну ногой и потребую, стремительно таяли. Я готова была предаться печальным мыслям о несправедливости мира к одной несчастной девушке, но заурчавший желудок вернул меня на землю.
Я набрала в тарелку булочек, помидоров и сыра и долго сидела на веранде, залитой полуденным солнцем.
Джей заметил, что я уже с трудом поднимаю ножницы и эффективность меня как отстригателя веток сходит на нет. Он решил, что пора сменить вид деятельности, и приказал взять ведро, мыльный раствор и щётку и оттереть с львов многолетний слой грязи и мха. Колдун разговаривал спокойно, и я своим новоприобретённым чувством попробовала понять его настроение – то ли ничего у меня не получилось, то ли его раздражение ушло.
Львов мыть оказалось чуточку проще, чем стричь деревья, потому что моя голова была почти вровень с головой сидящего льва, а спящий лев лежал на уровне моей груди, и не приходилось высоко поднимать уставшие руки. Впрочем, тереть заросший мрамор щёткой тоже оказалось непросто, поэтому пока колдун не видел меня, я не напрягалась.
Когда солнце было на пути к закату, а тень от дома закрыла собой сад, вернулся Робин, присвистнул, сказал, чтобы мы закруглялись, и потащил меня в дом. Я не помнила себя от усталости. Не думаю, что я когда-то в своей жизни столько работала. Джей выглядел совсем плохо, но молчал. Я подавила злорадство, испугавшись, что он почувствует.
Первым делом на кухне я помыла руки. Ссадины от колючих веток и мозоли защипало, и пришлось на них дуть. Клетчатая рубашка тоже пострадала. Робин извлек из шкафчика в столовой большой чайник и заварил травяной чай, который принёс с собой.
– Ну-ка, дай посмотреть, – попросил он меня.
Я испугалась, что он хочет взглянуть на мою татуировку, но он имел в виду ссадины. Он же что-то говорил про то, что умеет лечить.
– Магией времени балуешься? – хмуро спросил Джей, наблюдая, как Робин держит свои руки над моими царапинами, и те затягиваются на глазах.
– Этот подвид к запрещённой не относится, сам знаешь.
– Я теперь ничего не знаю.
– А у тебя что? Давай посмотрю, – обернулся к нему Робин, когда залечил мою утреннюю царапину на щеке. Мне захотелось отодвинуться, когда его рука оказалась в сантиметре от моего лица, но я сдержалась.
– У