повторила тот же путь, что и в сентябре на такси, и через некоторое время остановила машину на том же месте. Как и тогда, особняк Харрингтонов взглянул на меня в ответ темными глазницами окон, поприветствовал скрипом ворот.
Было не заперто.
Меня по-прежнему трясло от нервного возбуждения.
В действительности мы с Ноем не виделись чуть больше двух недель, но чувство было таким, будто мы знакомимся вновь. Я увижу его впервые, впервые коснусь, впервые услышу тембр его голоса, впервые вдохну его запах…
Я остановилась, согнувшись пополам, когда накатила тошнота.
Переборов приступ, я глубоко вздохнула и вновь двинулась к двери. Чутко прислушиваясь к хлюпанью грязи под подошвами ботинок, пыталась придумать как завязать разговор.
Промокшая до нитки, я шагнула под навес и оцепенела.
Он там, ждет меня.
Я потянулась к ручке двери, но та внезапно распахнулась, осветив меня приветливым тусклым светом, характерным для старенького дома Дориана Харрингтона. Мы с Ноем уставились друг на друга.
В последний раз я видела его семнадцать дней назад. Семнадцать долгих дней, за которые моя жизнь перевернулась с ног на голову. Целую вечность назад Ной выглядел раздосадованным, но понимающим, и смотрел на меня такими доверчивыми голубыми глазами, будто верил в меня, верил в каждое мое слово. Сейчас я встретилась с другим Ноем – с тем, кто боялся, что я никогда не вернусь.
Мы не шевелились, и он не отступил с порога, чтобы пригласить меня внутрь. Он даже не дышал и боялся моргнуть – вдруг я шагну назад в дождь, бьющий прозрачными стрелами в землю, вдруг навсегда исчезну.
Я выключила фонарик, опуская заледеневшую руку, и первая нарушила тишину:
– Ты ждал кого-то другого?
После того как я заговорила, Ной наконец вздохнул, и его напряженная грудь тяжело опала, а затем поднялась. Он несколько раз моргнул, затем пробормотал что-то исступленным голосом и дернулся в мою сторону, будто желая обнять. Но он не мог выйти из дома – ноги в неизменных тапках-собаках будто приросли к полу. Ной распахнул глаза, мысленно умоляя меня войти. Я приблизилась и попала в его крепкие объятия. Домашняя одежда, состоящая из растянутой футболки и серых спортивных штанов, которые принадлежали Дориану, пахла Ноем: мятным мороженым, лимоном в меду, сахарной пудрой.
Мы тесно сжали друг друга в объятиях, пошатнулись. Скрипнули кости, натянулась кожа, из-под моих глаз выступили слезы.
– Наконец-то я увидел тебя, – шептал Ной, – наконец-то ты здесь!
Затем он отпустил меня, наклонился к полу и подхватил на руки серенький комочек. Я на секунду увидела расчерченную шрамами белую грудь, выглянувшую из-за пазухи футболки. Его одежда вымокла, но Ной этого даже не заметил.
– Познакомься! – Он показал серенького котенка размером с небольшой мячик. Ной Эллисс ни за что не завел бы себе котенка, ведь у него была аллергия.
– Я назвал его Киса-Миса!
Ной прижал питомца к груди, и тот протестующе запищал, а я не знала, что сказать.