не кори себя. Ты просто хочешь любви. Ну зачем тебе Никита? Широкий как шкаф, рыжий и лопоухий.
– У него кость широкая. И не рыжий, а золотой. А уши… уши у мужчины не главное!
– Что–то я не припомню, чтобы у него в седьмом классе кость была широкая…
– И вообще молчи! Вам, красивым, вечно все не так! Побыла бы в моей черной шкурке. Ноги кривые, волосы редкие…
– Чудесные у тебя волосы, просто ты не даешь им вырасти…
– Вот–вот! Сразу в сторону разговор увела. Про мои ноги ты почему–то так не говоришь! Не утешаешь, что я просто не даю им вырасти.
– Наглая ты, Галка!
– А ты толстая!
– Да, я толстая, – и спорить не буду. Рядом с Галиной любой покажется толстым.
– И коса у тебя тяжелая, поэтому тебе приходится нос задирать.
– Да, но резать не буду. Еще немного помучаюсь.
– И ресницы хоть и длинные, но светлые, туши не напасешься.
– И то верно, экономная ты моя. И губы как вареники, и… что там еще у меня? – все это повторялось из года в год в те самые печальные моменты, когда Галка хотела утвердиться за мой счет.
– И рост как у гардемарина.
– Ну слава богу, хоть на человека стала похожа! А раньше только с каланчой и сравнивали.
Галка уже улыбалась.
– Расскажи, какая я, – потребовала она, опять бросаясь в мои объятия.
– Ты тоненькая, как тростиночка. Твои черты изящны, а коротко стриженные волосы придают им французского шарма. Таких как ты воспевают поэты и рисуют углем художники на Монмартре. Достаточно одной линии, чтобы передать всю хрупкость твоей девичьей фигуры…
– Про таланты не забудь.
– … твои пальчики так сильны, что ты запросто сминаешь ими тонны глины, потом лепишь из нее горшки и тащишь их в квартиру…
Галка подняла голову и посмотрела на меня через сощуренные глаза.
– … одной толстой блондинки, которая не устает радоваться, что у нее такая талантливая подруга, и вся красота достается ей на халяву.
– То–то!
Никита пришел без звонка. Ожидая, когда я соберусь, топтался в коридоре. Раздеваться не стал, надеясь, что сей факт подтолкнет меня сжалиться над потеющим в пальто и заставит поторопиться.
– На какой хоть фильм идем? – крикнула я из спальни, натягивая водолазку.
– Богемская рапсодия.
– О, обожаю Queen!
У подъезда ждало такси, хотя обычно Горелов приезжал на своем внедорожнике.
– Ты не задержишься в городе?
– Нет, я ночным поездом назад.
– К бабушке заходил? Как она?
– Нет, не заходил. Я полчаса как приехал.
Я прикинула в уме время и поняла, что Горелов после фильма к бабушке не попадет, если хочет попасть на одиннадцатичасовой поезд.
– Ты приехал только из–за того, чтобы сходить со мной в кино?
Он сдержанно кивнул.
– Ты же в другие дни не можешь.
Я вспомнила,