А не получи она этой роли, никогда не познакомилась бы с Фредериком. «Интересно, получила ли письмо мама?» – подумала Эмбер. Она написала матери сразу же после того, как какой-то пастор, найденный Фредериком, обвенчал их, и они приехали в Карлайл-Холл. Миссис Томсон наверняка злилась на дочь, но ведь Эмбер не просто сбежала с Фредериком. Теперь она – леди Фрайерс. Матери больше не о чем волноваться. Эмбер отныне сможет и маме с сестрами помогать. Наверняка Фредерик не поскупится.
Эмбер обмакнула перо в чернила и принялась за письмо мужу: «Мой возлюбленный Фредди…»
Когда Эмбер закончила, за окном уже совсем стемнело. Слышалось, как завывает ветер, а волны с шипением накатывают на берег, омывая песок.
Услышав чьи-то шаги за дверью, Эмбер замерла, прислушиваясь. Только бы не мисс Робертс! Как же ей не хотелось снова разговаривать с этой противной женщиной. Она все время смотрела на Эмбер так, словно девушка вторглась в ее личные владения, будто Карлайл-Холл принадлежал не Фредерику, а самой мисс Робертс.
Эмбер подошла к двери и приложила к ней ухо. Кажется, никого. Она взяла подсвечник и вышла в темный коридор. Ее спальня находилась здесь же, в восточном крыле.
В комнате было темно. Эмбер поставила подсвечник на столик рядом с кроватью. В глаза ей бросилась лента с набивным рисунком – она соединялась с колокольчиком внизу и позволяла вызвать к себе кого-нибудь из слуг. У Эмбер никогда не было прислуги и уж тем более личной горничной. И хоть Фредерик пообещал ей, что мисс Робертс подыщет ей какую-нибудь девушку, Эмбер была против. Она сама в состоянии раздеться перед сном и одеться утром. Зачем ей горничная? Фредерик настаивать не стал, а мисс Робертс, в присутствии которой и произошел этот разговор, усмехнулась, скривив тонкие губы.
Когда Эмбер забралась в постель, то поняла, что забыла задуть свечи. Пришлось снова выбираться из-под одеяла, а потом в темноте пробираться к кровати. Хоть от столика и было всего несколько шагов, Эмбер умудрилась удариться пальцем ноги о деревянную основу кровати.
– Ай! – вскрикнула Эмбер. – Вот, наверное, для чего нужны горничные, – проворчала она.
Эмбер уснула практически сразу. Разбудил ее истошный детский плач. Она распахнула глаза и села в кровати. Было совсем темно. Лишь свет луны рисовал причудливые тени на полу и стене. Эмбер решила, что плач ей приснился, потому что дом был по-прежнему погружен в тишину – ни единого звука. Но вот опять! Кажется, детский крик раздавался откуда-то с улицы.
Откинув одеяло, Эмбер выскользнула из кровати и подошла к окну. Ее тут же окутал холод. Дрова в камине давно прогорели – тепло выветрилось. Эмбер всмотрелась во тьму за окном. Отсюда, со второго этажа возвышающегося на утесе Карлайл-Холла, ей был виден мыс слева, вдающийся далеко в море, да пляж внизу. Ей показалось, что именно оттуда, с пляжа, и раздавался детский плач. На волнах играли серебристые лунные блики. Полоска берега, однако, была окутана мраком. Эмбер снова услышала сдавленное детское