говорю о штанах, – процедила в ответ.
– Сейчас не зима, чтобы надевать под платье штаны, – невозмутимо отозвался Николас, но уже через мгновение тихо вздохнул и признался: – К тому же их пришлось сжечь. Они полностью износились.
Сердце неприятно кольнуло, и я поморщилась. Глупо, конечно, но эта вещь была одной из последних нитей, связывающих меня с прошлым.
– Мне нужна другая одежда, – заявила я, с презрением оглядывая свой внешний вид.
– Наши женщины носят только платья. Ты должна покориться этим устоям.
Внутри затеплился огонек гнева. Я выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза.
– Я живу по другим законам.
Он спокойно встретил мой взгляд.
– Больше нет.
– Ты говорил, что сделаешь из меня прислугу, а не рабыню, – отчеканила я. – А значит, я имею право выбора.
– А ты ответила, что это одно и то же, – парировал Николас.
– Я не могу ходить в этом! – прорычала я, окончательно выходя из себя. – Я никогда не носила платья.
Он чуть приподнял одну бровь в сдержанном удивлении.
– Мне все равно. Ты будешь носить то, что тебе дадут. – Затем он оттолкнулся от стены и прошел к столику. Задумчиво хмурясь, покопался в расставленных там баночках и посмотрел на меня. – Как плечо?
Я едва не задохнулась от того, как нагло он перевел тему. Я вздернула подбородок и соврала:
– Отлично. – На самом деле боль не стихала ни на мгновение, и настроение от этого было паршивым.
Повязки стягивали плечо и спину, я ощущала слой целебного снадобья на них, и слова благодарности за то, что обо мне позаботились, замерли на кончике языка. Но я решила промолчать, пока не узнаю истинные намерения Николаса.
Я видела, что он раскусил ложь. Но Николас лишь кивнул, деликатно промолчав.
– Обед принесу позже. Сегодня нагружать тебя не стану, останешься в комнате. К своим новым обязанностям приступишь с завтрашнего утра. Я приду, чтобы рассказать тебе обо всем, и… мне придется снова связать тебе руки. Будешь ходить так, пока не убедишь меня, что не причинишь никому вреда..
Я упрямо поджала губы.
– Я ведь говорила, чтобы ты не рассчитывал на то, что я буду вам прислуживать.
Николас опасно прищурился и напрягся. Весь его вид будто кричал: «Сейчас тебе лучше замолчать».
– А я ясно дал понять, что больше не собираюсь это выслушивать.
– Ты не сможешь меня заставить, – ничуть не смутилась я.
– Уверена?
Несколько мгновений мы прожигали друг друга сердитыми взглядами, пока он не нарушил молчание.
– Советую прекратить эти детские глупости, Фрейя, – его голос был тихим и предостерегающим. – И начать делать то, что велят.
– А то что? – огрызнулась я и, не дав ему вставить ни слова, продолжила: – Зачем ты вообще купил меня, раз боишься настолько, что готов связывать?
Мы снова вернулись к разговору, который вели в лесу. Но я не могла себя остановить, несмотря на брошенную им тогда