за что тебя закрыли. Имей в виду, фуфло здесь прогонять бесполезно, мы все про тебя узнаем по тюремной почте, так что давай чисто «сердечное» признание, а дальше будем смотреть, куда тебя определить.
Смотрящий кладет сигарету на «пепельницу» из крышки от «Нескафе», делает два глотка чифира и передает парящий чифирбак соседу справа. Лицо этого циклопа было когда-то разрублено ударом топора, да так и срослось, завернувшись по лбу и переносице вовнутрь. Из уродливой расселины торчат ноздри, да моргает единственный глаз, не понятно – правый или левый. Это рецидивист «Рубленый», правая рука пахана. Он делает два глотка и передает кружку смуглому татарину с татуированным лбом. Это Зира, криминальный мурза. Блаткомитет чифирит не спеша, торопиться некуда, времени в тюрьме много.
«Молчи, – сказал Сергею на сборке пожилой зек, – не давай никаких показаний, пусть сами доказывают, ни в чем не признавайся. Из всех моих знакомых уцелели только те, кто ничего про себя не говорил ни следаку, ни в хате. Все против тебя обернут, от гандона до батона, молчи и все».
Но как тут промолчишь, если на тебя угрожающе смотрят криминальные хари?
Сергей просит воды. Напившись, садится на скатку и кратко отчитывается.
– В Крыму в горах промышлял черной археологией. В заповеднике надыбал немецкое захоронение, медальоны и кости. Их можно хорошо продать бундесам. На беду там оказался заповедник ДУСи, принадлежащий управлению делами Президента. Егеря засекли стоянку с вертолета по дыму костра, погнали по горам, как зверя. От случайной искры загорелась лесная подстилка, жара страшная этим летом, заполыхал десяток гектаров. Говорят, кто-то из егерей в дыму задохся. Меня обвинили в поджоге, непреднамеренном убийстве, ну, и загребли…
Качан подозрительно щурится.
– Почему тебя не в Крыму закрыли, а сюда пригнали, в Лукьяновку?
Пахан делает очередные два глотка чифира, акулий плавник кадыка дважды вздымает зернистую кожу на горле.
– Чем ответишь? – глядит он исподлобья медвежьими глазками. Это взгляд хищника, такой порешит, не задумываясь, люди для него овцы.
Сергей потеет от жары и напряжения. Это тебе не экзамен в школе, тут не отделаешься неудом или пересдачей.
– Отвечу, что решил уйти в Россию, – утирает он лоб рукавом. – Поэтому взяли меня не в Крыму, а уже в поезде, при досмотре на границе. Таможня нарыла медальоны вермахта, ну, я и решил «сделать ноги», оказал сопротивление, вот меня менты с погранцами и отделали под орех. Вменяют контрабанду, поджигательство и статью 119 «Убийство по неосторожности».
– Лютует украинская таможня, а, Мытник? – пахан кидает взгляд на черноусого парубка, сидящего на втором этаже нар.
– Так що ж тэпер? – арестованный за получение взятки офицер таможни с погонялом «Мытник» смотрит по-птичьи, круглыми немигающими глазами. Такие глаза бывают у ограниченных людей, зацикленных на какой-нибудь сверхценной идее. – Правыльно його повъязалы. Контрабанда. Шо ще з ным робыты?
Железные зубы пахана отливают тусклым