ворона дух вырвал Кая из ожесточенной битвы и забросил в мир снов. Проснувшись в одиночестве посреди бесплотного мира, он решил остаться под ивой и ждать, пока его вновь не найдет Мия. Для жителей Черной Лощины они просто испарились. Мия стала Сновидицей, а то, что осталось от спасшего их духа, теперь существовало лишь как голос предка, наставляющего ягненочка во сне.
А затем начались кошмары, и обитающие в них монстры не оставляли сомнений в том, что они реальны. Три года и дюжину мертвых демонов спустя Кай и Мия так и не приблизились к разгадке, как выбраться из этого круговорота.
Мия поднялась на ноги.
– Мы не виделись с тех пор, как я вернулась. Знаю, ты приглядывал за мной, Кафка.
Он задрожал от восторга, а его волосы встопорщились, как перья.
– Гавран, – прошипел он. – Я ворон, а не ворона.
Кай ощутил, как сердце Мии сжалось под ребрами. Она знала это имя. И Кай тоже, но не потому, что когда-то слышал его. Оно было вырезано на его сердце, подобно глубокому шраму, ноющему всякий раз, когда о нем вспоминали.
– Гавран, – выдохнула Мия, словно проверяя имя на слух.
– Отведи меня к Изумрудной Тени, – сказал ребенок.
Мия склонила голову набок.
– А что это?
– Ива. – Во всяком случае, так подумал Кай. Листья на тонких прутиках напоминали ему зеленые осколки, а прохладная тень под ними служила идеальным местом, чтобы прийти в себя после тяжелой попойки.
Гавран улыбнулся так широко, что Каю показалось, будто уголки его рта вот-вот разорвутся.
– Показывай дорогу, щеночек.
Парень жаждал сорвать голову Гаврана с тонкой, как лапша, шеи, но сдержался. Ворон оставался их единственным якорем в этом мире и впервые с тех пор, как три года назад Кай и Мия оказались бесцеремонно заброшены в мир снов, вновь предстал перед ними. Мия внимательно изучала Гаврана, словно препарируя его взглядом, пытаясь отделить внешнюю оболочку из плоти и заглянуть в его суть. Если кто-то и был на это способен, то только она.
Развернувшись на пятках, Кай оглянулся через плечо и скрылся за плотной стеной густо растущих деревьев, окаймляющих склон холма. Мия мягко ступала следом, однако лес требовал предельной сосредоточенности даже во сне. Один неверный шаг, один секундный просчет, и проклятый лабиринт перестроится заново. Костлявые руки деревьев тянулись друг к другу, переплетались и скручивались, пока тени не пришли в движение и земля не содрогнулась.
Одинокая звезда скрылась за горизонтом, ночь накрыла мир безупречным полотном, тронутым лишь тонким полумесяцем. Взгляд Кая скользнул по березовой роще, обступившей дуб с огненно-красными листьями. Они пылали даже в темноте, и парень мог поклясться, что видел, как куски пепельной коры отслаиваются, словно опаленная бумага.
В мире, напоминающем бесконечные галлюцинации, его обоняние, как и прежде, безошибочно находило дорогу.
Ива пахла иначе, не влажным землистым ароматом леса. Она благоухала слаще, изысканнее, как памятный