все это. Причем в ближайшее время.
Ого!
Стало быть, она, Люси, подобных перспектив лишена. Дом. Счастливая семейная жизнь. Только что мысли неслись во весь опор – и внезапно поезд сошел с рельсов. Странно. С чего бы это? Ведь Барнс сказал правду. Люси не обладала качествами, способными привлечь мужчину, – ни соблазнительной фигурой, ни томным взглядом мисс Барнс, обещавшим все прелести домашнего очага, какие только пожелает ее супруг. Напротив, Люси – политическая активистка, и ее возраст стремительно приближается к тридцати. Ее мало что задвинули на полку; она сама и есть та полка – ни один джентльмен в Англии не заинтересуется. Да ей и предложить-то нечего. Гостиная предназначена не для гостей, а для печатного станка, жизнь вращается вокруг Дела и привередливой кошки. Для жадного на женское внимание мужчины просто нет места. К тому же самая знаменитая ее кампания – война против Закона о собственности замужних женщин, – по сути, основная причина, по которой она сейчас сидит здесь и обсуждает с мистером Барнсом покупку издательства. Пока в закон не внесут поправки или пока он не будет отменен полностью, в случае замужества Люси лишится своего небольшого трастового фонда вместе с именем и легальной личной свободой – и станет в буквальном смысле собственностью мужа. А следовательно, об избирательном праве можно будет забыть навсегда. Ужасная перспектива! Нет, Люси нужен решающий голос в «Лондонском печатном дворе»!
Люси ненавидела то, что ей предстояло заявить. Однако она не для того лично уговаривала состоятельных женщин вложить деньги в это предприятие, чтобы сообщить о неудаче в шаге от финиша. Известно ли Барнсу, как чертовски трудно отыскать в Британии хотя бы десяток женщин, которые могут самостоятельно распоряжаться своими средствами?
Люси решительно произнесла:
– Возможно, вы в курсе, что в состав консорциума входит герцогиня Монтгомери?
Мистер Барнс подпрыгнул на стуле:
– Несомненно.
Люси направила на него тяжелый взгляд:
– В ближайшее время я проинформирую ее о развитии событий. Опасаюсь, что она будет… крайне огорчена, узнав, что ее инвестициям не нашлось применения.
Огорченная герцогиня – разгневанный герцог! Могущественный, разгневанный герцог, чье влияние простиралось до Индии.
Мистер Барнс извлек из кармана сюртука большой носовой платок и промокнул вспотевший лоб.
– Я готов изложить ваши… э-э… доводы членам правления. Уверен, это в достаточной мере прояснит возникшие вопросы.
– Надеюсь, вы поступите именно так.
– Предлагаю встретиться в начале следующей недели.
– В таком случае, мистер Барнс, до вторника.
Когда Люси сошла с поезда в Оксфорде, шпили и голубоватые свинцовые кровли погружались в сумерки. А вот университетские корпуса из золотистого песчаника все еще излучали теплый свет даже после захода солнца. Как правило, созерцание средневекового города прогоняло привезенную из Лондона хандру. Университетские стены и залы не сильно изменились со времен