думаю, что ты, ввиду своей молодости, способна понять природу столь долгих отношений. Хорошие периоды сменяются плохими. Влюбленность – отчуждением. Мы оба – и я, и Хью – совершали ошибки, причиняли друг другу боль.
Энн кивнула. Она все еще старалась выглядеть открытой, только в легком замешательстве прищурила глаза – будто не понимала, почему Кейт говорит ей все это.
– Дружба и готовность прощать – вот что лежит в основе любого долгого брака.
Лучше было молчать. Это всегда было лучше.
– Итак, – выдохнула Кейт. – Вчера вечером мы с Хью сильно повздорили – по совершенно другой причине. Но в процессе он сознался, что крутит с тобой роман.
Энн поразилась спокойствию этой женщины. Она вовсе не казалась задетой. Не проявляла никаких признаков внутреннего беспокойства: не барабанила по полу ногой, не кусала губы, не заламывала рук. Взгляд ее был стальным.
– Такое случается. Ты красивая женщина. А мужчины… – Она одарила мужа слегка раздраженным взглядом. – Что ж.
Энн опустила голову, изображая стыд и сожаление, которых не испытывала. Это всего лишь показалось ей уместным в сложившейся ситуации. Кейт не сводила с Энн глаз.
Что же теперь будет? Пресловутое движение «Я тоже»[15] могло бы подсобить. Уволить ее им бы вылетело в копеечку, ведь ничто не мешало ей заявить о домогательствах – а именно это она и собиралась сделать. Раздуть огромный скандал – чем больше, тем лучше. Кейт не устроило бы подобное развитие событий. Что бы на ее месте сделала Энн? Ко всем чертям уволила бы Хью, разнесла бы его в пух и прах – и продолжила бы заниматься своим делом. Кейт, конечно же, так не поступит. Единственной проигравшей останется Энн.
Черт.
Энн любила свою работу, офис, деньги, путешествия. И все испортила. Лучше бы она завела роман с Кейт.
Не дождавшись от нее никакого ответа, Кейт продолжила:
– Не думаю, что ты влюблена в Хью. И – чего бы он тебе ни наплел, – уверяю, он тебя тоже не любит.
Кейт перевела взгляд с Энн на Хью и обратно. Энн было интересно, как видела мир эта умудренная опытом женщина. Кем она видела ее? Шлюхой, раздражающей оплошностью, не вписывающейся в ее упорядоченную жизнь? А Хью? Кем он был для нее – собственностью? Трофеем? Действительно ли она его любила? А если любила, то ради чего? Завораживающие размышления. Почему люди делали то, что делали?
Хью даже не смотрел в их сторону. Угрюмый мальчишка, у которого отобрали игрушку. Он подпер голову рукой и положил ногу на кофейный столик. Откашлялся. По комнате снова расползлась тишина. Энн даже слышала далекий, едва различимый вой сирены за толстым стеклом. Она могла бы попробовать все отрицать. Но вместо этого продолжала молчать.
«Лучше не говорить ничего, – считал папуля. – Молчание – золото».
В притворном отчаянии Энн уронила голову на руки.
– Если я не права, – снова заговорила Кейт. Голос ее звучал на удивление нежно, почти сострадательно. – Если вы двое глубоко и безумно любите и не видите