что намерен сразу после Нового года показать ее работу одному из коллег по университету. Это значит, что нужно пахать весь декабрь напролет, не поднимая головы.
– Значит так, – прервала ее размышления Люба, – вы ее не слушайте, Всеволод Михалыч. Никуда она не уйдет, поедет с нами как миленькая.
– С каких это пор ты за меня решаешь? – недовольно проговорила Женя.
– С таких! Только дурак откажется от того, что тебе предлагают. Давай хоть кого спросим, вон, Анжелку, например. – Люба кивнула в сторону хорошенькой и застенчивой Анжелы Бабченко.
– Да брось ты! – Женя поспешно дернула ее за рукав. – Оставь человека в покое.
Люба пожала плечами.
– Не хочешь – пожалуйста, можем кого-нибудь другого спросить. – Она пошарила глазами по залу. Взгляд ее наткнулся на Карцева, который с отсутствующим видом направлялся к окну. – Его! Он у нас глупей всех.
– Перестань! – прошипела Женя, но Люба, весело смеясь, уже шагнула вперед.
– Эй, Карцев! Иди сюда, дело есть.
Тот остановился и вопросительно поглядел на нее.
– Какое дело?
Кажется, это были первые слова, которые Женя услышала из его уст – до этого в ее присутствии он только пел или молчал.
– Иди сюда, говорю, – велела Люба.
– Обойдешься, – холодно проговорил Карцев. – Я и отсюда неплохо слышу. – Лицо его, как обычно, выражало угрюмость и неприветливость.
– Ладно. – Люба улыбнулась. – Скажи, ты поедешь в Петербург выступать? Там фестиваль хоров, как раз под Новый год. Поедешь или нет, признавайся!
– Не знаю. – Он неопределенно пожал плечами, подумал секунду, а потом добавил: – Поеду, наверное.
– Вот видишь! – Люба победоносно оглядела Женю. – Даже Карцев поедет! Даже он!
Ей стало неловко и противно. И зачем Любка издевается над парнем? Будто он действительно полный отстой, которого никто за человека не считает. Она посмотрела на Карцева и виновато улыбнулась. Тот никак не отреагировал, лицо его осталось непроницаемым и отчужденным.
Было ясно, что Любины слова его ни малейшим образом не задели и ему на них наплевать с высокой колокольни, равно, как и на Женино сочувствие.
– Это все? – язвительно произнес он. – Можно идти?
– Иди, свободен. – Люба шутливо помахала ему рукой.
Карцев молча повернулся и продолжил свой путь.
– Зачем ты так? – с укором проговорила Женя.
– Правда, Люба, зачем? – поддержал Лось. – Мне казалось, у нас в хоре все друг к другу хорошо относятся.
– К нему никто хорошо не относится, – отрезала Люба и тут же затормошила Женю. – Не увиливай от темы. Главное мы выяснили: если уж такой лох, как Карцев, понимает, что нужно ехать, то тебе и сам бог велел.
– Хорошо, – тихо сказала Женя. – Хорошо. Я поеду.
Она удивлялась самой себе. Снова этот Карцев вынудил ее действовать против принципов, и как – без малейших уговоров и усилий, одним своим присутствием! Действительно, Женя просто не могла не согласиться, если он сказал, что едет.