которая недавно покинула его кабинет. За ширмой просматривалась довольно широкая кушетка – для осмотра пациентов. И отдельные женщины поглядывали на нее – доктор это нередко замечал – с откровенным любопытством, словно представляя себе мысленно, что на ней могло происходить в отдельные моменты врачебного осмотра. И ведь они не ошибались. Именно для этой цели и держал в кабинете эту кушетку за привлекательной ширмой главврач диспансера. На случай, который, бывало, и не подводил. Но, как говорится, за неимением гербовой пишем на обычной! И Ольга полностью и отлично подходила под это определение.
Она быстро вошла, с любопытством окинула взглядом кабинет, будто собралась увидеть что-то необычное, шумно потянула воздух ноздрями, раскрыла яркие свои губы в улыбке и, обернувшись к двери, заперла ее на два поворота ключа.
– Уже накалился, да? – спросила весело. – И что это у нее за духи такие?
– С чего ты взяла? – недовольно и деланно озабоченно отозвался он.
– А я ее видела. Ничего бабенка, старовата, правда, для тебя, но если раскочегарить, как ты умеешь… Не пытался еще? – словно нарочно заводила она его. – А что, очень советую попробовать! – И непонятно было – всерьез она говорила или просто шутила.
– Не говори глупостей, – будто пойманный на чем-то неприличном, несколько смущенно отозвался он. – Налей нам по рюмочке. – Он жестом показал за ширму.
– Слушаюсь, мой господин! – так же весело отозвалась Ольга и, вызывающе покачивая широкими бедрами, удалилась за ширму.
Короткое время там что-то шуршало, стукалось об пол, – видно, падали сброшенные туфли, потом резко заскрипела кушетка – это старшая медсестра заняла наконец привычное свое исходное положение.
– Иди, я налила, – послышался ее голос, и доктор Баранов, стягивая с себя халат и небрежно кидая его на ширму, отправился к Ольге.
Кушетка заскрипела еще резче и ритмичнее, послышались глубокие вздохи, обрываемые короткими всхлипами, больше похожими на сдерживаемые с трудом вскрики, а затем разом оборвались, будто обрезанные долгим и протяжным, но едва слышным стоном. И непонятно было, чей это стон – мужчины или женщины…
Дважды коротко прозвенели и резко прерывались телефонные звонки.
Скрип кушетки то возобновлялся, то скоро прекращался. Наконец, поддергивая и поправляя на плечах подтяжки, из-за ширмы появился доктор. Короткое время спустя вышла и старшая медсестра, застегивая на себе белый, тесноватый для нее халат. Она подала доктору пиджак и помогла надеть его в рукава, затем взяла со стола бумажную салфетку, послюнила ее и, подойдя вплотную к Вячеславу Сергеевичу, вытерла ею щеки и крылья его ноздрей, убирая следы своей губной помады.
– Так что ты утром намекал насчет дневного стационара? – спросила усталым, но деловитым голосом.
– Я думаю, – так же серьезно ответил Баранов, – что возможность занять кресло главврача ведущей наркологической больницы, совместив ее с должностью главного нарколога,