профессора были и определенные житейские блага, недоступные простым смертным. Так, Виктор Наумович вместе со своим соседом, профессором-эндокринологом Суровцевым, сумели добиться разрешения на кардинальную перестройку семикомнатной коммуналки – вещь совершенно немыслимая в те годы, – в результате чего каждый из них получил по изолированной квартире. Да и материальное положение семьи было уверенным и стабильным. Достаточно сказать, что профессор Райцер, покатавшись несколько лет на «Победе», одним из первых пересел на только-только начавшую появляться «Волгу», достававшуюся, особенно на первых порах, ну уж самым-самым избранным из избранных.
У Геры была очень маленькая, но своя собственная комната. И, что невероятно удивляло Юру, Герина мама, если дверь в комнату была закрыта, перед тем как открыть ее, обязательно стучала. Впрочем, удивительных для Юры вещей в этой семье было немало.
Прежде всего, Геру по-настоящему звали вовсе не Гера, а Геральд. «Меня назвали в честь дедушки, маминого папы. Он умер за несколько месяцев до моего рождения. Он тоже был скрипач и учился у самого Леопольда Ауэра». – «А почему тогда твою маму зовут Евгения Георгиевна?» – «А она вовсе не Георгиевна, а Геральдовна. Но это очень трудно произносить. Вот мама и придумала себе что-то похожее, но попроще. А папин дедушка вообще был раввином в Вильнюсе». – «А кто такой раввин?» – «Ну это священник, только у евреев». – «А кто такие евреи?» – «Народ такой. Как русские или украинцы». – «А ты тоже еврей?» – «Я – нет. Я русский. У меня и папа и мама – русские. Вот папа у дедушки был еврей, а мама – датчанка. А ты?» – «Что я?» – «А ты кто?» – «Не знаю. Русский, наверное». – «А дедушка Геральд был вообще норвежец. А мамина мама – литовка. Здорово, правда?» – «Здорово!»
Но конечно же вовсе не одни только генеалогические изыскания занимали большую часть мальчишеского времени. Первый и главный вопрос – поступление в ЦМШ, Центральную музыкальную школу при Московской консерватории. А в том, что мальчишкам необходимо учиться именно там, твердо были уверены оба их педагога, и Юрин Евгений Семенович, и Геркин Станислав Сергеевич, аспирант Московской консерватории. Однако если в семье Райцеров этот вопрос был давно решен и дальнейшему обсуждению уже не подлежал, Елена Васильевна Владимирская испытывала определенные сомнения.
– Женя, ведь мы, фактически, навязываем сегодня мальчику совершенно определенный жизненный путь. Да, конечно же в десятилетке учат музыке как нигде, конечно же это высочайший профессиональный уровень. Но ведь не секрет, что эта ранняя специализация сказывается на общем уровне образования, что все основные на сегодняшний день предметы: математика, физика, химия – проходятся достаточно поверхностно. А что, если через несколько лет он заявит: да знать я не желаю эту вашу скрипку! И что потом?
– Леночка, вопрос резонный. И если говорить о ребенке средней одаренности или даже выше средней – все подобные сомнения разумны и актуальны. Но Юра – фантастически