еще? – удивился Плотников, глядя на неловко застывшего в дверях следователя: из солидного чиновника тот вдруг превратился в… В кого же?
– Жена меня убьет, – сознался Александр Борисович. – Автограф, если можно…
– С удовольствием, – серьезно сказал Плотников, задумался на мгновение, снял с полки ди-ви-ди с фильмом «Камнепад» и подписал.
От Плотникова Турецкий отправился прямиком на кафедру киноведения. Там было заперто. Рядом, правда, помещался деканат сценарно-киноведчес-кого факультета. Дородная секретарша Зоя Федоровна сообщила, что по интересующему Турецкого вопросу нет нужды теребить заслуженных деятелей культуры. Есть студенты, которых вполне можно напрячь.
– А они это самое… – засомневался Турецкий, – в смысле, копенгаген?
– Еще как, – уверенно ответила секретарша. – Рекомендую – вот!
Она кивнула в сторону. Тут только Турецкий заметил двух студиозусов, сидевших прямо на полу у огромного шкафа с журналами и о чем-то тихо споривших.
– Демократично у вас, – пробормотал Александр Борисович.
– Да уж, – сказала она со странной смесью гордости и осуждения.
Худенький и совсем юный мальчик был киноведом, а толстяк лет двадцати пяти – из режиссерской мастерской Плотникова, его звали Вениамин. Он метнул на секретаршу тяжелый взгляд, но покорился. Впрочем, узнав суть вопроса, Вениамин просиял.
– Нет ничего проще, – сказал он. – Конечно,
Мэдисон – русский по происхождению. Но в России прежде никогда не был. А вот предки его отсюда. Он же Медовников!
– Это я уже знаю, – прервал Турецкий. – Откуда именно его предки, можете подсказать?
– С Дальнего Востока, – сказал толстяк. – Не то из Хабаровска, не то из Уссурийска.
– Ниоткуда, – вмешался вдруг второй студент, Костя. – Его отец был американец.
– Костя, не пори чушь, – возразил Вениамин. – Он русский.
– Сам не пори.
– Скажешь, он не Медовников?
– Медовников. Но только это фамилия отчима, а не отца.
– Чего?!
– Что слышал, Веня. Может, снова поспорим? – ехидно предложил Костя и протянул руку.
Видимо, у этого вопроса была какая-то подоплека, потому что толстяк, несмотря на всю свою уверенность и запальчивость, заключать пари не спешил и смотрел на приятеля с подозрением. Про Турецкого спорщики забыли напрочь.
Александр Борисович вздохнул и достал корочку Генеральной прокуратуры.
– Ну вот что, господа студенты, запишите мне свои телефоны и давайте побеседуем в удобное для всех время.
– Зачем это? – слегка побледнел толстяк Веня. Секретарша злорадно хихикнула.
– А поговорим за искусство, молодые люди.
– Так чего тянуть? – сказал Костя. – Давайте прямо сейчас.
– Сейчас мне нужно найти Буцаева. Кстати, не знаете, где он может быть?
– В столовой, – сказал Веня.
– В спортзале, – возразил Костя. Видимо, они спорили по любому поводу.
– А