лишними вопросами. Но мы собрались здесь, чтобы установить истинные причины смерти Джона Марбери, и поскольку вы единственный свидетель, который был знаком с ним лично…
Эйлмор нетерпеливо повернулся к судье.
– Я с глубоким уважением отношусь к суду, сэр! – заявил он. – И уже рассказал все, что мне известно о Марбери и о событиях того вечера, когда мы встретились. Но возражаю против любых вопросов, касающихся моих личных дел двадцатилетней давности! Я готов говорить обо всем, что прямо относится к разбираемому делу, но не стану отвечать на вопросы, которые считаю не связанными с предметом данного расследования.
Советник казначейства снова встал. Его манеры стали еще более вкрадчивыми и мягкими, и Спарго навострил уши.
– Я попытаюсь задать мистеру Эйлмору пару вопросов, они, возможно, не покажутся ему настолько возмутительными. – Адвокат повернулся к свидетелю, словно бы с интересом разглядывая его в монокль. – Вы можете назвать кого-нибудь из живущих ныне людей, кто был знаком с Марбери в описываемое вами время – примерно двадцать, двадцать два года назад?
Тот раздраженно покачал головой.
– Нет, не могу, – ответил он.
– Но если вы вели с ним дела, у вас наверняка имелись какие-то общие знакомые?
– В то время – вероятно. Но когда я вернулся в Лондон, мои занятия и вся моя жизнь полностью изменились. Я не знаю никого, кто в те годы был знаком с Марбери. Ни единого человека.
Адвокат повернулся к сидевшему позади секретарю и шепнул ему что-то. Тот указал в сторону боковой двери. Советник вновь обратился к свидетелю:
– Еще вопрос. Вы говорили суду о том, в какое время расстались с покойным у моста Ватерлоо. Это было без четверти двенадцать?
– Приблизительно.
– И именно там, где вы сказали?
– Да.
– Больше у меня нет к вам вопросов, мистер Эйлмор. Пока. – Советник обратился к судье: – Я прошу вас вызвать свидетеля, который сегодня утром явился в полицию и сообщил важную информацию. Полагаю, сейчас самое время представить их суду. С вашего позволения, сэр, мы вызываем мистера Дэвида Лайелла…
Спарго повернулся к двери, к которой уже направился адвокатский секретарь. Через минуту он вернулся в зал с бойким, подвижным и уверенно державшимся молодым человеком, похожим на шотландца. Как только объявили имя Дэвида Лайелла, тот проворно поднялся на свидетельскую трибуну, только что покинутую депутатом, принял присягу на шотландский манер и с готовностью повернулся к адвокату. Спарго оглядел зал и увидел, что публика застыла в ожидании: всем не терпелось услышать, что скажет новый свидетель по поводу показаний Эйлмора.
– Вас зовут Дэвид Лайелл?
– Да, сэр.
– Вы живете по адресу 23, Камбре-сайд, Килмарнок, Шотландия?
– Совершенно верно.
– Чем вы занимаетесь, мистер Лайелл?
– Работаю коммивояжером, сэр, в компании «Стивенсон, Робертсон и Саутар, винокуры из Килмарнока».
– В ваши обязанности входят регулярные поездки в Париж?
– Да, я бываю в Париже каждые шесть недель.
– Вечером