только пугать не надо. Сказано, нельзя. У тебя к такому нервы слабые, – он перевернулся вокруг себя.
– А ты не мне, а Маньке моей скажи, намёком. Что там такое страшное видели, скажи, и хоть до утра туши манькин пожар, а я токо повертаться для тебя буду, как сподручней, и не вякну.
– Всё… всё, сказал, у меня брандспойт в рулон свернулся.
– А я тебе и раскатаю и разглажу, ты только скажи мне, что вы с мужиками видели?
– Тьфу, зараза! – он уже не надеялся отвязаться и стал выбирать позу, чтобы хоть как-нибудь, но… не на ту напал, жена лихо придавила одной левой ляжкой.
– Н..ну, давай, паразит, колись, – она начала откручивать пожарнику голову. – У. у, как он у тебя хочет, да не может, боец сраный, всё о Клавке из райцентра, мечтает, козёл! Давай, рассказывай всё, что вы там увидели – такое не такое, а не то взвоешь у меня сейчас!
– Ну и сучка ты! Тебе в следствии работать надо бы и показания с мужиков выбивать! – ему надоела Валентина, то пожар ей туши, то другой интерес. – Ладно, скажу, но чтобы ни одна живая душа не узнала раньше времени. Поддувало не разевай, ясно!
– Ну. у, я ж… могила.
– Да, едрит твою. Я сам тебе могилу вглыбь на пять метров вырою. Ты брандспойт сверни назад в рулон и не тронь, не про твою честь.
– Козел! Расскажи, не то оторву, чтоб никому, раз моей манькой брезговаешь! – и так дернула, что он взвыл.
Андрей рассказал всё, и как они с мужиками носились из одного края степи в другой, и как не нашли никаких следов – ни старика, ни мужиков. Посоветовались и решили добежать до кургана, на котором старый Шиктыбай всегда разговаривал со своими знакомыми духами. Не доходя метров сто, в зарослях дикой вишни, Федор провалился ногой в сусличью нору и упал. Вскочил сгоряча, и охнув, снова упал. Оказалось, вывихнул ногу. Тут же сели, стали думать, как вправлять. Кожахмет дёрнул за ногу раз-другой, даже хрустнула. Все смотрели на Федора, а он сидел, и когда дергали ногу закатил глаза в небо. Там то первым, он и увидел, как на курган опускалась с неба какая-то круглая хреновина. Не гудела – без шума и пыли. Федор сначала крикнул от боли в ноге, а потом стал тыкать пальцем в небо и мычать, пока не захлебнулся слюной. Как посмотрели все куда он показывал, так и вжались в землю, поползли под чахлые кусты, в старые норы, леденея от страха. Хреновина тихонько опустилась и… зависла над курганом метрах в двадцати, потом на скалу упал луч, она дрогнула, захрустела, загудела и… стала медленно подниматься.
Волосы зашевелились от страха на головах, казалось, от дрожи, даже мясо с костей сползает. Основание скалы вышло из кургана метров на восемь, а может быть и все десять – у страха глаза велики. Что было внизу, в яме, само собой, никто не видел. Неожиданно в луче, из ямы под камнем, появилось тело Шиктыбая и зависло под скалой, проплыло к самому краю, потом стало медленно передвигаться по лучу, обогнуло скалу и поплыло вверх. Перед тем от его тела, сбоку, как будто что-то упало, и через несколько секунд, а может и минут – время-то остановилось от страха, скала со звуком, похожим на мощный выдох, ушла в яму, на своё место. Шиктыбай выправился,