отчаянием и холодом в душе. Она прислушивалась каждому звуку в коридоре и наконец услышала знакомые шаги. Дверь отворилась – она бросилась к в объятия. Слезы так и брызнули из глаз, промочили насквозь его белую рубашку.
– Что я сделала плохого? что мы сделали плохого? Неужели любовь – это плохо? Если любовь возникла в этих казённых стенах – она уже незаконна? Ведь всё основывается на домыслах! Нас кто-то видел, кто-то действительно фактологически уличил в прелюбодеянии? (слово-то какое ужасное!). Разве не так? Любовь не может быть аморальна, где бы она не возникла и к кому бы то не относилась! Почему они вмешиваются в наши дела? Разве ты и я не выполняем полностью должностных обязанностей?
– Умысел, Сашенька. При такой разнице в возрасте и в положениях они предполагают только корыстный обоюдный умысел. Мы все еще живём в советской стране, где для признания вины не надо фактов, но достаточно сложившегося мнения. Новая мораль скроена из старой, с ляпами и наспех. В их понимании я прельстился молоденькой девушкой, ты – моим положением. Однако, зачем тебе моё положение: в аспирантуру ты и так поступишь при желании, знаний у тебя предостаточно. В любовь никто не верит, никому теперь не объяснить, что не только корысть правят миром.
– Не могу понять, что же мы делаем неправильно? – Плакала Саша, не отпуская из объятий Семена Самойловича.
– Мы всё делаем правильно, Сашенька, – говорил он, поглаживая её по русым волнистым волосам. – ЭТО МИР ВОКРУГ НАС НЕПРАВИЛЬНЫЙ, И НАМ ЕГО НЕ ИСПРАВИТЬ.
– Но почему, почему…
Они нашли друг другу верные слова, что неприступной стеной встали на охрану их хрупких и сильных чувств. Но с этого дня практические любовные отношения не заладились и вскоре прекратились: ровно кучка негодяев-завистников вылила со злорадным смешком ушат грязи, угроз. И теперь каждый раз, когда наступала минута близости, возникал навязчивый страх, что вот придут, уличат, растопчут ради состряпанного корпоративного кодекса чести. Теперь мужская готовность к близости наступала не так лихо и смело, как прежде – требовалось время, которого нет, требовалось очистить мозги, цепенеющие от кошмара сплетен. Поэтому сама Саша однажды взяла под руку милого профессора на тихой улочке как раз в пору шикарного цветения диких яблонь, и тихо сказала, что до защиты дипломного проекта остался месяц, в основном осталась оформительская работа собранного и отредактированного материала, ей надо засесть за эту работу основательно, чтобы защитится на отлично, а после защиты решила ехать работать в город, где проходила практику – так будет лучше: вы сбережёте здоровье, вылечите жену, мне, конечно, очень будет вас не хватать, но что делать (лбом стену не прошибёшь), испытала любовь – испытаю и разлуку. Главное: мы любили! Жизнь не кончается после смерти, и там где-то в незабвенном райском уголку, где-то в центре Вселенной на уютной чудесной планете собираются души тех, кто прошли горнило всяческих испытаний, их души – эталон и залог равновесия добра