меняется с учетом накопленной кармы человечества и Планом Владык, который тоже приходится корректировать в результате свободного, но несовершенного волеизъявления человечества.
Вот почему в ЖЭ на первое место ставится расширение сознания и соизмеримость. Именно ни того, ни другого не наблюдалось при составлении и предъявлении в официальные инстанции «Меморандума», что и привело к разрушению, а не к строительству… Содержание же его говорит лишь о самообольстительной претензии на «всезнайство» в деле руководства эволюцией человечества, на готовность взять такое руководство в свои руки и на некую «исключительность», достигнутую своего рода монопольным правом «сношения с Космосом»…
Посылаю вам полный текст «Писем»[15]. Третий том «Т.Д.»[16], может быть, удастся переснять. Смог также получить «Разоблаченную Изиду» в русском переводе… По затронутым вами в письме вопросам хотелось бы побеседовать лично» (май 1979).
В августе 1979 года уже по заданию редакции «Вечернего Новосибирска» я вновь оказался на Алтае – в селе Верхний Уймон.
И 9 октября, в день 105-летия со дня рождения Н. К. Рериха, вышел мой большой очерк с четырьмя фотографиями под названием «Музей на ладонях гор».
«Они сидели на обтесанных бревнах плечом к плечу у пылающего костра, – писал я в очерке. – Сушили еще не просохшие после дождя фуфайки и брезентовые куртки. Было за полночь. У этих парней и девчат из Новосибирска стало традицией собираться у огня, когда тело гудит после многотрудного дня, когда языки пламени, выхватывая из темноты очертания лиц, как бы соединяют их воедино. А начиналось все с пустыря, что раскинулся черной мягкой землей по правую сторону от фасада старенького бревенчатого дома Атамановых, в котором пятьдесят три года назад останавливался Н. К. Рерих со своей женой и старшим сыном Юрием для изучения истории и культуры Горного Алтая. И тогда такой же тесной стеной окружали горы это село. И тогда на ладонях своих они держали мощные сосновые срубы верхнеуймонцев.
И уже год каждое утро эти ребята, подпоясав фуфайки, в кирзовых сапогах, а если зимой, то и в валенках, выходят на стройплощадку, орудуя лопатой и топором, пилой и рубанком, возводят фундамент и стены, а теперь вот и крышу. Рядом со стареньким домом вырос и обретает форму мощный двухэтажный сруб с пристройкой – будущий музей Н. К. Pepuxa[17]. Начинаясь с нуля, на одном энтузиазме почти, эта стройка вписывается сегодня в жизнь села на равных со строительством новых жилых домов и производственных помещений.
И все же здание будущего музея отличается от них тщательностью стыковки бревен и отделки помещений, отточенностью и завершенностью, пронизанной любовью к художнику и мыслителю, общественному деятелю и ученому, жизнь которого стала для них зовущим примером. И это особенно понимаешь, когда читаешь в книге отзывов: «Уймон прекрасен не только как город будущего, но и как могучая мастерская для преображения себя. Пусть же эти горы, люди и «бревенчатый Храм» будут вечным магнитом, устремляющим к