в себе всё добро этого мира. Ведьма-воспиталка сразу поникла, осела и начала что-то бурчать, клокотать и квакать как жаба.
– Что ж вы, родители, на часы не смотрите? У нас рабочий день до 6, а время сколько!
– Сколько?
Воспитательница посмотрела на часы, висящие на стене. Время-то было всего-навсего пять минут седьмого. Она скривила рожу. Вся её истерика и бесконечные события длились ровно пять минут.
– Вы уж нас извините, тут накладка вышла. Жену на работе задержали, а я думал она ребёнка заберёт. А потом мы как-то вот вместе встретились и сразу пошли за Сашей. Собственно, опоздали-то всего на пять минут, о чём разговор?
Ведьма не знала, что сказать, весь свой яд она уже выплеснула на беззащитного меня, а со взрослыми защитниками ей не хватало силёнок тягаться и спорить.
– Ну ладно, забирайте своего… – она явно хотела назвать какой-то гадкий эпитет, но её связки словно кто-то придушил невидимой рукой, и изо рта только вылетело шипящее, змеиное, – ребёнка-а-а-а.
– Мама, папа! А ко мне дедушка приходил! – радостно известил я родителей, – он мне помог не бояться!
Родители озадаченно переглянулись.
– Да вон же он, смотрите, – я потянул их за рукава в то место, где только что стоял, улыбался и цедил цигарку дед Иван, блистая орденами.
Но там уже никого не оказалось. Лишь лёгкий, неуловимый запах сигарет таял в воздухе, да растворялись в пространстве следы улыбки, словно у чеширского кота.
– Саша, ну что ты выдумываешь… Мы же говорили тебе, дедушка умер…
Отец с сожалением погладил меня по голове и повёл за руку на выход. А я всё не верил, оборачивался, в надежде доказать всем, что не выдумывал, что дедушка жив, что он мне помог… Вот так, Родя, это и был мой первый случай самостоятельности, первое чувство вселенского одиночества и первая встреча с призраком.
Родион недовольно и даже агрессивно поглядел на меня и сплюнул.
– Но это не одно и тоже! Я тебе про реальный случай рассказываю, про встречу с представителем иных миров, цивилизаций! Эх, да ты ничего не понимаешь! Что ты мне – дед, воспитательница… Марксизм-ленинизм, одиночество! Нет, брат, извини, но твой рассказ совсем из другой оперы.
Санёк честно говоря не ожидал от этого плюгавого забитого человечка такой тирады. Ему было совсем не понятно, что так вывело из себя музыканта, и что он так раскричался, при этом ему ещё его дурацкий мешок тащат. Шурик встал, кинул поклажу на мостовую и сказал:
– Знаешь, что, Родя! Значит мой призрак деда-фронтовика тебе не призрак, а эти твои рассказики, попахивающие шизофренией с синдромом преждевременного старения, это значит я должен слушать и восхищаться. Иди-ка, ты того, мил человек, знаешь куда… И тащи-ка сам свой мешок!
Сашка развернулся и готов был идти прочь, да и время было уже позднее, как вдруг почувствовал, что Родион схватил его за рукав.
– Ну ты что, Александр… Не кипятись… Просто ты ещё всего не знаешь… Ну извини, я, наверное, погорячился. Пойдём, мне же