дружбы.
Гомер – хрупкий, с вечно взъерошенными белокурыми волосами и слегка меланхоличным взглядом светлых глаз – обладал любопытным, живым, изобретательным характером. Лилу – нежная брюнетка с чер ными бархатными глазами – из взбалмошной, но дружной семьи, где она росла с четырьмя стар шими братьями, очень находчивая и смелая, с идеальной памятью. Непоседа Саша – с каштановыми кудрями и лазоревыми глазами – повергал девочек в неподдельное волнение. К сожалению, в порядочность Саша никто не верил: наверняка он такой же, как его отец и оба старших брата – всем известные скандалисты и мелкие мошенники. – Так что, всё заново? – предложила Лилу, поправляя перевязь гитары.
– Давай, поехали! – поддержал Саша.
– Подождите-ка… вы ничего не слышите? – спросил Гомер.
Друзья прислушались, но в гараже царила полная тишина. Они, не сговариваясь, взглянули на дверь, которая вела вниз, в подвал, и оттуда на кухню. Потом вопросительно уставились на Гомера. В гараже, здании старой постройки, часто раздавались довольно странные звуки, и вздрагивать троице было уже не впервой. Первые два года после исчезновения Давида Пима малейший шорох, скрип или треск наводили на мысль, что сейчас появится… его призрак, не нашедшая покоя душа, блуждающая в таинственных потусторонних мирах. Все трое не могли отрицать, что были у них и такие страхи…
Но тогда они еще были маленькими. А теперь им уже по двенадцать – кроме Лилу, у нее день рождения впереди, только в августе, – и стыдно бояться всяких пустяков.
Но тут звук раздался опять: нет, не глухой треск стен и не стоны древней канализации – это был человеческий крик!
Положив музыкальные инструменты, они выскочили на улицу. Гомер сразу застыл, а Лилу и Саша успели в замешательстве посмотреть друг на друга: худенький невысокий юноша в темном спортивном костюме бился о дверь запретной хижины, истошно выкрикивая:
– Пустите меня домой! Мне надо к своим, умоляю вас!
Как ни пытались Лилу и Саша удержать Гомера, он все-таки подошел к юноше, который стучал по двери и царапал ее с неудержимой яростью.
– Моя жизнь там, а не здесь!
Почувствовав, что сзади кто-то есть, он обернулся. Гомер инстинктивно отступил. Молодой человек быстро-быстро захлопал ресницами, что выдавало его крайнее возбуждение. Стуча в дверь, он изранил все пальцы, и его руки словно сводило судорогой от боли. Бледный, с всклокоченными светлыми волосами, он дрожал всем телом и вызывал одновременно и сочувствие, и страх.
Но Гомер испытывал сейчас совсем иное чувство: он был ошеломлен.
Молодой человек захрипел и принялся опять неистово барабанить в дверь.
– Да когда же наконец хоть кто-нибудь поймет, что они там, за ней? – стонал он.
Вдруг раздался вой сирены: на аллее, ведущей к дому, появилась полицейская машина. Саша тотчас же отбежал, скрывшись за кустом гортензий, – с его-то семейкой точно впору было ожидать, что приехали за ним.
Молодой человек в спортивном костюме тут же кинулся наутек, но словно бы не зная куда. Вместо того чтобы спрятаться в саду,